Николай Никонов - Иосиф Грозный [Историко-художественное исследование]

Наступление под Москвой, столь грозно и блистательно начатое в декабре 41-го года, затухало, попытка закончить войну в 42-м оказалась опасной утопией. Гитлер, объявив себя верховным, отправив в опалу и в отставку кучу генералов и пять фельдмаршалов, сумел справиться с опасной обстановкой. Война буксовала, входила в тягостную окопную стадию.

А в то время лихорадочно работавший Сталин, сопоставляя данные всех своих разведок, составил точную картину неудавшегося разгрома немцев в 42-м. В чем же было дело? Официозные историки-лгуны и по сей день пытаются лгать, что у немцев было-де преимущество в технике, живой силе, опыте. Все ложь… Мало войск? Но в 42-м обновленная Красная Армия чуть ли не вдвое превосходила противника численно. Мало техники? Но лишь по автоматам было отставание, которое к тому же сокращалось. Гигантский ЗИС делал не только машины, но и автоматы «ППШ» сотнями тысяч. В армию тысячами поступали бронебойные ружья, тяжелые танки-слоны «КВ» и верткие «тридцатьчетверки», всюду они превосходили немецкие устаревшие танки «Т-3» и «Т-4». В авиацию потоком шли бронированные штурмовики «Ил» и новейшие истребители. Всего было и становилось больше: танков, орудий, минометов, бомбардировщиков, диковинного сокрушающего реактивного оружия, прибывали с Востока кадровые обученные дивизии. А война и не близилась к развязке… В чем была причина? Сталин ломал голову и не находил иного ответа, как в самом обыкновенном, понятном и почти таком же, как в самом начале войны: не умели точно и мастерски стрелять, водить танки, громить врага в небе. Не умели укрываться, медлили, трусили: кому охота подставлять голову под пули? Война — не кино про войну… Война… тяжкая, злобная, смертельная оборона. Не убил ты — убили тебя. Кучами гибли необученные, а главное, необстрелянные новички, путались, не понимали приказов наспех произведенные в командиры капитаны и майоры, превращенные в командиров полков и дивизий, а генералы терялись, не умея командовать. Любой командир, а тем более генерал должен был это звание выслужить в войсках, еще лучше — в войнах, но таких было наперечет. В армию вернули много репрессированных, но и они не умели воевать, это были герои Гражданской, герои воевать с собственными полубезоружными крестьянами.

Была и еще никогда и нигде не упоминаемая главная причина: российская ЛЕНЬ, разболтанность, пьянство, неточность, нежелание выполнять приказ, ставка на «авось». Но именно этих причин не имела отступавшая, а теперь остановившая наступление фашистская армия. Гитлер же, с боевым опытом солдата, награжденного двумя железными крестами, вовсе не был бездарным ефрейтором, как вовсю и всюду хулила его московская партийная пресса. Ефрейтор, кстати сказать, самое почетное солдатское звание, это старший и опытнейший солдат, чаще всего меткий стрелок, отчаянный вояка. И стоит признать, что Сталин, к примеру, не был не только ефрейтором, но и не был солдатом.

Но он яснее всякого теперь уже знал причины остановки наступления и беспощаднее, чем кто- либо, их оценивал.

В апреле (даты в исторической литературе фигурируют разные: 6, 9, 13) Сталин созвал в своем кремлевском кабинете, пожалуй, самое представительное совещание Ставки с присутствием всех членов Политбюро, командующих фронтами, военных наркомов, железнодорожников, директоров крупнейших заводов и парторгов ЦК. Все они увидели Сталина в непривычном виде. Лицо вождя было бледно-серым, черноватые рябины ярко выступили на щеках и подбородке, а редеющие волосы на затылке топорщились — признак страшного, едва скрываемого гнева. Сталин быстрее обычного ходил по кабинету.

— Нэ… умэем воэват! Нэ умэем! — раздраженно сказал Сталин, глядя сузившимися глазами на собравшихся. — В чом прычина? Мало войск? Плоха тэхника? Руководство? Нэт! Я думаю… прычина прэждэ всэго в отсутствии отвэтствэнности… в паныкерствэ, трусости… Лэни! Разгыльдяйстве! Бежять… всэгда лэгче, чэм сапратывлятся… Отступат, эдва намэтилас опасност. Этому ми можем поучытса… у товарыщя Буденного, у товарьпця Хрющева… у товарыщя Кулыка… Нэ на висотэ оказался и товарыщ Тымошенко…

Сталин помолчал и еще более грозно, сквозь прищуренные веки обводил взглядом всех присутствующих, прицельно останавливаясь на некоторых. Сидящие ежились, опускали глаза. Взгляд Сталина редкий человек мог выдержать без трепета. Таких было, пожалуй, всего трое-четверо: Молотов, Ворошилов, Жуков да еще генштабист, маршал Шапошников.