Игорь Можейко - Западный ветер — ясная погода

Отражением этой борьбы мнений были частые перестановки в правительстве и борьба внутри армейского руководства. Наконец, император и армия сошлись на кандидатуре принца Коноэ, председателя палаты пэров японского парламента, человека, с одной стороны, близкого к императорской фамилии, с другой — тесно связанного с концернами. Приход Коноэ к власти означал, что время споров прошло. Победила точка зрения Квантунской армии — сначала быстро разгромить Китай, а затем, опираясь на его ресурсы, приступить к дальнейшим завоеваниям.

Через пять дней после вступления Коноэ на пост главы правительства в Маньчжурию приехал принц Хасимото. Он устроил банкет, на который пригласил командование Квантунской армии, в том числе начальника штаба генерала Тодзио. На банкете Тодзио показал принцу приказ, который уже был разослан по соединениям армии. В нем предусматривался захват восточных портов Китая и дорог, ведущих к ним. В приказе, в частности, говорилось: «В соответствии с нашей стратегией подготовки войны против России и оценкой создавшейся в Китае обстановки мы считаем момент благоприятным, чтобы направить наши силы на уничтожение нанкинского режима».

Целью первого этапа наступления против Китая был Пекин. Части Гоминьдана в этом районе были куда многочисленней японских, но к боям не были готовы и фронта как такового не существовало. Практически японцам противостояла лишь 29-я армия генерала Сун Чжэюаня.

8 июля 1937 г. японская пехотная рота начала ночные учения к востоку от моста Лугоуцяо, который вошел в историю войны под названием моста Марко Поло. Маневры такого рода проводились уже не первую ночь, причем в непосредственной близости от китайских частей, которые довольно вяло сооружали в тех местах оборонительные сооружения.

Выстрелы раздались глубокой ночью. Кто стрелял и были ли потери в японской роте, сегодня уже не установить. Командир роты доложил командиру батальона, что у него пропал без вести один солдат. На поиски «пропавшего» солдата тут же был послан весь батальон. В тот же день сидевший в Пекине член «союзнической оккупационной комиссии» генерал Такэо Имаи предъявил китайскому командованию ультиматум с требованием «наказать виновных солдат и офицеров и вывести все войска из зоны железной дороги Пекин — Тяньцзинь». Как только китайская сторона согласилась на требования японцев, те, не давая противнику опомниться, предъявили новый ультиматум, в котором содержалось требование разоружения китайских войск. А когда генерал Сун Чжэюань отказался принять второй ультиматум, в Токио загремели боевые трубы. 11 июля военный министр потребовал срочного созыва парламента, который должен был санкционировать начавшуюся войну и выделить дополнительные расходы на военные нужды.

Очевидность событий начала войны не означает, что в наши дни и в Японии, и за ее пределами не предпринимается попыток оправдать агрессию, заявляя, будто Япония была «вынуждена» так поступить. Высказываются также сожаления, что японские генералы не послушались тех, кто стоял за поход против Советского Союза, а ринулись в бездонный Китай. В действительности же за спорами японских генералов задача похода на СССР никогда не исчезала. Победа сторонников «южного пути» была не случайностью. Приверженцы немедленного нападения на СССР не могли победить, потому что им противостояло трезвое большинство в командовании. Уже интервенция 1918-1922 гг. показала, что завоевание Сибири непростое дело. С тех пор Советские Вооруженные Силы окрепли, и очертя голову высшие офицеры Японии лезть в бой не желали, тем более что тогда им пришлось бы начинать войну в экономически невыгодном положении — без китайских ресурсов. На СССР идти намеревались лишь после репетиций, проб, тщательной подготовки.

К середине июля на пекинском направлении было сосредоточено уже более 40 тыс. японских солдат, более 100 орудий, 150 танков и столько же самолетов. У китайских войск ни самолетов, ни танков не было, однако они без подкреплений, без боеприпасов, даже без общего командования продолжали сопротивляться Квантунской армии.

Командованию в Токио казалось, что полевые командиры недостаточно энергичны и медлят с наступлением. На фронт под Пекин был направлен новый командующий Кийоси Кицуки, который официально заявил по приезде, что прислан, чтобы «наказать наглых китайцев». Любопытно, что даже в высших кругах японского руководства не было единой формулы, оправдывающей войну в Китае. Поэтому слова «наказать» звучали никак не хуже других.