Марк Галлай - С человеком на борту

Были на этом совещании и другие люди, ранее мне неизвестные, но вскоре ставшие хорошо знакомыми в общем деле, в которое я, начиная со дня этого запомнившегося мне заседания, погрузился всеми своими помыслами.

Итак, тренажёр остался на месте — там, где он был впервые смонтирован в одном из стоящих на отлёте корпусов нашего предприятия. Когда-то, ещё до войны, в этом корпусе размещалось лечебное учреждение. И, надо думать, больным было хорошо в просторном, со всех сторон окружённом густым сосновым лесом доме. Хорошо, пока на опушке упомянутого леса не возник наш аэродром. Такое соседство можно было считать приятным во всех отношениях, кроме одного — акустического. Тишина старого подмосковного леса сменилась таким шумом, рёвом, грохотом от прогреваемых моторов, рулящих, взлетающих, садящихся самолётов, что обитель отдыха и лечения довольно скоро пришлось перевести в другое место. Вот она, оборотная сторона технического прогресса!

Тренажёр стоял в комнате на втором этаже и казался очень большим. Я не раз замечал эту закономерность: предметы, по самой своей природе предназначенные для существования на просторе, кажутся в помещении более крупными и громоздкими, чем они есть на самом деле. Так выглядят лодка в квартире, самолёт в ангаре или цехе авиазавода. Так выглядел в комнате и космический корабль.

Я сказал «космический корабль» потому, что основой тренажёра являлся макет корабля «Восток», внешне ничем не отличавшийся от того, которому предстояло побывать в космосе.

Это был шар, обитый изнутри мягким поролоном, с небольшим боковым иллюминатором, вторым круглым отверстием для оптического визирного устройства «Взор», доской приборов, пультом и рукояткой ручного управления, креслом космонавта, — словом, со всем штатным оборудованием корабля.

В последующие годы такой корабль могли подробно рассматривать миллионы посетителей павильона «Космонавтика» московской Выставки достижений народного хозяйства и многие тысячи побывавших в музее Звёздного городка.

Но то в последующие годы. А тогда, увидев впервые космический корабль — пусть предназначенный только для тренировок, — я ощутил редко посещающее меня волнение. Вроде бы прикоснулся к чему-то большому, фантастическому, к чему-то из Будущего. Я погладил рукой поверхность шара — вполне реальная шершавая поверхность. Заглянул внутрь, на приборную доску — нормальные, похожие на авиационные приборы… Фантастика оказалась густо перемешанной с обычным, привычным, чуть было не сказал — земным.

Создатели тренажёра объясняли мне его устройство, показывали размещённые в соседней комнате пульт инструктора и секции электронно-вычислительной машины, с помощью которой тренажёр «жил»: реагировал на действия ручным управлением, светился транспарантами сигнального табло, отслеживал вращением смонтированного в центре приборной доски миниатюрного глобуса движение (пока воображаемое) космического корабля вокруг Земли…

Мне казалось тогда, что чем меньше будет отличий — даже в мелочах — между тренажёром и настоящим космическим кораблём, тем лучше. Разницу между собственно тренажёром, предназначенным для формирования у обучающихся каких-то рабочих навыков, и имитатором — натурной моделью, на которой вырабатывается привычка к определённому, до последнего тумблера включительно, интерьеру, я тогда ещё не очень понимал. А потому бодрым голосом внёс несколько предложений по дальнейшему улучшению тренажёра, предложений, нацеленных на то же: чтобы все было «как на самом деле». Для этого надо было подать снаружи на иллюминаторы подсветку, которая в нужные моменты могла бы включаться и выключаться, имитируя проход корабля через терминатор — линию раздела освещённой и не освещённой солнцем половин земного шара. Записать на магнитофон шум какого-нибудь двигателя и воспроизводить его через динамик на активном участке полёта — когда работают двигатели ракеты-носителя, а также на участке работы тормозной двигательной установки (ТДУ). И ещё что-то в подобном же роде. Все это было принято, быстро реализовано и прочно прижилось как на том первом тренажёре, так и на многих последующих — вплоть до действующих сейчас тренажёров кораблей «Союз».

Правда, впоследствии выяснилось, что с имитацией шума ТДУ мы, кажется, несколько перестарались. Когда один из космонавтов после полёта отчитывался перед Государственной комиссией, кто-то спросил:

— А шум при работе ТДУ слышали?