Сергей Шокарев - Тайны российской аристократии

При князе Святославе, который носил уже славянское имя, среди бояр и дружины появляются славяне. Известен воевода Святослава Претич, воеводы его сыновей – Блуд и Волчий Хвост. При этом бурная эпоха походов Святослава стала апогеем боевой славы княжеской дружины. Летописец, повествуя о доблести князя: «Легко ходил, как пардус, войны многие творил; не возил с собой возов, ни котлов, ни мяса не варил, но, тонко изрезав конину, или зверину, или говядину и, зажарив на углях, ел; не имел шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах», замечает и о дружине: «Таковы же были и все воины его».

Мечи и топоры киевских дружинников сокрушили могущество Хазарского каганата и привели в покорность северокавказские племена ясов и касогов.

Соединив дружину с ополчением, Святослав в 967 г. вторгся на Балканы, где вступил в жестокую борьбу с византийцами. Осажденный превосходящими силами врагов, Святослав воскликнул, обращаясь к дружине: «Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, мертвые сраму не имут». Доблестные дружинники отвечали Святославу: «Там, где ляжет твоя голова, там и мы свои сложим». Слова эти оказались пророческими. Когда князь отступил из Болгарии и возвращался на Русь с небольшой дружиной, на него напали печенеги. В неравном бою полегли храбрые дружинники, пал и сам князь-богатырь.

Потомки Святослава, великие и удельные князья, были неразлучны с дружиной, «кормили» ее доходами с даней и частью военной добычи, советовались, вместе пировали, охотились и сражались. Дружинники же были готовы погибнуть за своего господина, свой удел и Русскую землю. «Сами скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю славы», – говорит в «Слове о полку Игореве» о своих дружинниках князь Всеволод Святославич. Как можно видеть, и русским удальцам были близки идеалы рыцарства. Доблесть дружины Александра Ярославича Невского описывает житие князя. Однако наряду с княжескими бойцами автор жития уделил большое внимание и новгородским «мужам», отличившимся в сражении. Прославились своими подвигами в бою шесть «мужей храбрых». Часть из них были знатными новгородцами и возглавляли отдельные отряды, другие – дружинниками князя. Гаврило Алексич «наеха» (напал) на шведское судно в тот момент, когда на него под руки втаскивали раненого «королевича», и по мосткам въехал на коне до самого корабля. Отступавшие шведы на корабле развернулись и сбросили его с мостков в Неву, но Гаврило Алексич «изыде оттуда неврежден», вновь напал на врага и крепко бился с самим воеводой, окруженным воинами. Другой новгородец Сбыслав Якунович «наеха многажды на полк их и бьяшеся единем топором, не имея страха в сердце своем». Новгородец Миша со своей дружиной сражался пешим и потопил три шведских корабля. Дружинник князя Савва во время боя прорвался к златоверхому шатру шведского военачальника и подрубил шатерный столб, что символизировало грядущее поражение противника. Храбро бились ловчий князя полочанин Иаков и пехотинец Ратмир, павший в бою.

Дружина была тем ядром, вокруг которого постепенно складывался княжеский «двор», включавший и бояр, и воинов, и слуг, которые вели хозяйство. Впервые слово «дворяне» упоминается в 1174 г., и в весьма неприглядном контексте. Летопись сообщает, что после убийства великого князя Андрея Боголюбского «дворяне» разграбили имущество князя. Вероятно, «дворяне» XII в. являлись княжескими слугами. Но при этом уже в домонгольскую эпоху многие должности в княжеском обиходе и хозяйстве были одновременно и почетными обязанностями, знаками особого приближения того или иного боярина или дружинника к господину. Как можно видеть, полочанин Иаков был и храбрым воином в дружине Александра Невского, и ловчим, в ведении которого организация княжеской охоты. Постепенно происходило слияние «дворян» и дружины, и на этой основе уже в XIV–XV вв. начало образовываться российское дворянство.

Большинство дружинников князей Северо-Восточной Руси погибли во время монгольского нашествия. В XIV в. формирование служилого военного сословия началось заново и на новых основаниях. Если древнерусская дружина жила за счет княжеской «милости» и военной добычи, то великий князь московский Иван Калита заложил новую основу обеспечения военных слуг. В своем завещании он пишет, что передал одно из ростовских сел Борису Воркову, который если будет служить его сыновьям – «село будет за ним, не имет ли служити детем моим, село отоимут». Таким образом, вместо того чтобы оплачивать труд дружины денежным жалованьем, Иван Калита ввел принцип обеспечения военных слуг землями, население которых было обязано кормить своего временного владельца. Почему временного? Земля считалась верховной собственностью князя (на этом основании она и жаловалась его военным слугам), и он давал землю лишь на время и под условием несения военной службы. Князь мог отобрать землю у нерадивого слуги и передать ее другому, возвращалась она в казну и после смерти служилого человека. Принцип обеспечения военных слуг землей, с которой они бы кормились, был далеко не нов и не является российским изобретением. В Европе эту систему (ленная система) активно вводил Карл Великий, сформировавший не только прекрасную франкскую конницу, но и заложивший основы нового феодального порядка.