Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

В оценке характера будущей власти между правыми и левыми меньшевиками не было никакой разницы. Н. Н. Суханов считался наиболее "левым" среди меньшевиков. Он был почти "пораженцем", пописывал статейки против войны, расходясь в этом вопросе с официальным меньшевизмом. "Полуленинец", как он сам называл себя, Суханов так рассуждал в это время: "Власть, идущая на смену царизма, должна быть буржуазной, Трепова и Распутина должны и могут сменить только заправилы думского "прогрессивного блока". На такое решение необходимо держать курс. Иначе переворот не удастся, и революция погибнет"[157].

Далее Суханов развил, почему именно буржуазия должна стать у власти. Демократия распылена, не имеет политических организаций, без аппарата власти не сумеет овладеть государственной машиной, а о создании новой не смеет и мечтать.

"Вся наличная государственная машина, армия чиновничества, цензовые земства и города, работавшие при содействии всех сил демократии, могли быть послушными Милюкову, но не Чхеидзе. Иного же аппарата не было и быть не могло"[158] - так объяснял Суханов необходимость передачи власти в руки буржуазии. Мелкий буржуа, растерявшийся в обстановке революции, и не думал посягнуть на власть или поставить кого-нибудь другого у власти кроме "привычного" хозяина. Одно только смущало лидеров совета, случайно вознесенных на гребень революционной волны: "Вопрос... заключается в том, захочет ли цензовая Россия принять власть при таких условиях. И задача, следовательно, состоит в том, чтобы заставить ее принять власть "[159].

Буржуазия, оставшись без поддержки самодержавия, боялась принять на себя бремя власти. Откровеннее всех признался в этом Шульгин: "Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Мы способны были в крайнем случае безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи... Под условием, чтобы императорский караул охранял нас... Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала .у нас кружилась голова и немело сердце"[160].

Теряющие самообладание по мере размаха революции руководители совета пытались силой навязать упирающемуся "хозяину-распорядителю" власть.

Исполнительный комитет совета постановил предоставить Временному комитету по его усмотрению составить список членов правительства, в состав правительства не входить, но передать ему власть на следующих условиях: 1) объявление полной амнистии по всем политическим и религиозным делам, 2) свобода слова, союзов, собраний и стачек, 3) отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений, 4) замена полиции милицией, 5) демократические выборы в органы местного управления, 6) отказ правительства от всяких шагов, предрешающих будущую форму правления, до созыва Учредительного собрания, 7) невывод и неразоружение революционных полков, 8) гражданские права для солдат. Среди требований совета не было ни одного крупного вопроса, из-за которого шла бы острая борьба: ни вопроса о земле, ни мира, ни восьмичасового рабочего дня. Мелкобуржуазные меньшевистско-эсеровские лидеры совета нарочито обошли эти основные вопросы, чтобы не запугать буржуазию.

Временный комитет Государственной думы в ожидании делегации совета очень нервничал. Отовсюду поступали сведения о быстром развитии революции. Из полков звонили, что отношение солдат к офицерам все ухудшается. Как только в правое крыло дворца явилась эсеро-меньшевистская делегация от совета, Родзянко, Милюков стали наперебой рассказывать об анархии в городе, передавали всякие слухи об уличных беспорядках. Лидеры буржуазии сгущали краски, словно запрашивая в предстоящих торгах. Но к их удивлению никто не возражал им. Мелкобуржуазные представители совета сочувственно слушали. Милюков понял,, что посетители из левого крыла Таврического дворца перепуганы революцией не менее, чем хозяева правого. Милюков сразу успокоился и деловито взял в руки условия исполнительного комитета. Условия совета рабочих и солдатских депутатов в общем приемлемы и могут лечь в основу соглашения его с комитетом Государственной думы, заявил Милюков, но добавил, что у него есть пункты, против которых он решительно возражает. Прежде всего пункт об отказе от всяких шагов, предрешающих форму правления. Успокоившийся лидер-буржуа стал уговаривать делегацию принять монархию: вместо Николая посадить на престол его сына при регенте Михаиле. Это была старая программа буржуазии, намеченная еще задолго до революции. "Один - больной ребенок, а другой - совсем глупый человек"[161] уговаривал Милюков, поддержанный Родзянко и другими членами комитета. Милюков снова перечитал все условия соглашения, безоговорочно согласился на созыв Учредительного собрания, но запнулся на том же пункте о форме правления.