Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Войска ввиду их еще непроверенной благонадежности вводились в действие с осторожностью: ряд отдельных случаев показал, что они уже выходят из повиновения. На Васильевском острове казачий патруль отказал в поддержке помощнику полицейского пристава, осажденному толпой; на Знаменской площади толпа прогнала конных городовых при полном бездействии казаков.

Бюро Центрального комитета партии большевиков постановило вовлекать в активную борьбу солдат.

События предыдущего дня с возрастающей силой повторились на улицах Петрограда 25 февраля. Разрозненные забастовки превращались во всеобщую. Схватки рабочих с полицией становились все ожесточенней. Рабочие уже не только оборонялись, но и наступали, в ряде случаев ранили и убивали командиров полицейских отрядов. Однако отсутствие оружия у демонстрантов давало перевес полиции. К вечеру полиции удалось даже очистить улицы и навести некоторый "порядок". Командующий военным округом Хабалов объявил, что рабочие должны приступить к работе 28 февраля, со вторника, иначе все новобранцы, пользующиеся отсрочкой, будут отправлены на фронт.

Мощь самодержавия, казалось, еще не была поколеблена, но уже появились грозные признаки его крушения. То были случаи отказа войск в помощи полиции и даже прямые выступления против нее. У Казанского собора взвод 4-го Донского казачьего полка освободил задержанных граждан и избил городовых, защищавших двор с арестованными. На Выборгской стороне казаки 1-го Донского полка отступили, оставив командира сводного отряда полковника Шалфеева и городовых с глазу на глаз с народом. На Знаменской площади казаки оттеснили полицейских, пытавшихся разогнать митинг, причем был убит пристав Крылов. Раньше других начали сдавать те самые казаки, которых всячески старались задержать в Петрограде приближённые царя, споря со Ставкой.

О первых проявлениях неповиновения армии так рассказывает красногвардеец П. Д. Скуратов, рабочий Путиловского завода: "Организовались мы в конце Богомоловской небольшой группой, человек в 300 - 400, а затем, когда вышли на Петергофское шоссе, к нам присоединилась огромная масса рабочих. Привязали на палки красные платки - появилось красное знамя - и с пением "Марсельезы" мы двинулись к Нарвским воротам. Когда дошли до Ушаковской улицы, навстречу нам вылетел конный отряд полиции, который стал направо и налево хлестать, и мы вынуждены были разбежаться... У Нарвских ворот опять собрались тысячи путиловцев и рабочих химического завода. Решили шествию придать организованный характер. Передние взялись за руки и таким образом двигались... Только повернули с Садовой к Невскому, навстречу с саблями наголо от Аничкова дворца скачет эскадрон кавалерии. Мы расступились, и они между нами проехали. Мы организованно крикнули "ура", но с их стороны не было никакого ответа.

Дойдя до Литейного, мы встретились с рабочими Выборгского района и продолжали совместное шествие к Знаменской площади. Там был устроен общий митинг. В это время из-за Балабинской гостиницы вылетел конный отряд полиции, и ехавший впереди пристав шашкой ударил по плечу несущую знамя женщину, работавшую в больничной кассе нашего завода. Уехать ему не пришлось - мы его стащили с коня, снесли и бросили в Фонтанку. От "Центральной гостиницы" по Лиговке скакали казаки, тогда городовые повернули и уехали по Суворовскому проспекту обратно, а казаки - за нами.

Мы обсуждали между собой, что это значит, что между войсками началась неувязка, и делали вывод: значит, революция победила"[120].

Но делать такой вывод было преждевременно. Войска еще действовали вместе с полицией. К концу дня командующий войсками Петроградского военного округа генерал Хабалов сообщил начальнику штаба верховного главнокомандующего, что "толпа рассеяна". Вечером Хабалов получил из Ставки распоряжение: "Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай II"[121].

Приказ царя взволновал Хабалова. На допросе в следственной комиссии после Февральской революции он признавался: "Эта телеграмма - как бы вам сказать? - быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом... Как прекратить завтра же? Сказано: "Завтра же"... Что я буду делать? Как мне прекратить? Когда говорили: "Хлеба дать", - дали хлеба, и кончено. Но когда на флагах надпись "Долой самодержавие", какой же тут хлеб успокоит? Но что же делать? Царь велел. Стрелять надо"[122].