Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Помощник комиссара 9-й армии Печкуров в сводке с 7 по 11 октября сообщал: "Главная причина недовольства - острая нужда обмундирования. Солдаты одеты в летнюю форму, время наступи л о дождливое, температура в ночное время доходит до нуля... В 166-й дивизии требуют обмундирования, так как не только нет рубах, шаровар и шинелей (теплых), но даже и летнее нельзя починить, целые взводы не выходят на занятия благодаря ветхости обмундирования"[598].

Шестнадцатого октября комиссар 9-й армии вновь сообщал: "Недостаток продовольствия, обуви, белья и обмундирования; в 37-й и 43-й пехотных дивизиях наблюдается большой процент босых и в некоторых частях 37-й дивизии совершенно не имеющих нательного белья"[599].

23 октября комиссар 12-й армии Накоряков телеграфировал в адрес верховного комиссара: "Положение быстро ухудшается, особенно с хлебом. Если засчитать возимый запас сухарей, то армия обеспечена на три-четыре дня. Подвоза муки из тыла нет. На этой почве возможны небывалые эксцессы"[600].

Положение обострялось все больше и больше. С фронта все чаще и чаще стали поступать сведения об отказе отдельных полков и дивизий исполнять боевые приказы и другие распоряжения командного состава. Сводка военно-политического отдела штаба верховного главнокомандующего об эксцессах в армии с 1 по 30 октября дает такую картину. В течение этого времени имели место 63 случая братания, 9 попыток насильственного прекращения боевых действий против неприятеля и братающихся, 7 случаев самовольного оставления позиций, 104 случая неисполнения боевых приказов, 24 требования об увольнении лиц командного состава, 67 случаев оскорбления лиц командного состава, в отдельных случаях сопровождавшиеся насилиями и убийствами, свыше 100 случаев отказа от занятий и работ, 22 требования о немедленном заключении мира, 8 случаев оскорбления комиссаров Временного правительства и членов войсковых комитетов с насилиями над ними и т. д.[601]

Неподчиняющиеся полки и дивизии расформировывали, что, впрочем, не всегда и не везде удавалось. Отдельных "зачинщиков" предавали военному суду, однако положение фронта от этого не улучшалось.

Двенадцатого октября помощник комиссара Северного фронта Соболев доносил военному министру: "Как я уже сообщал, в назначенный мною ультимативный срок три полка сдали оружие, после чего я потребовал выдачи зачинщиков и подстрекателей, ныне они преданы военно-революционному суду. Ввиду смягчающих вину обстоятельств 4-й полк пока не расформирован, но зачинщики его также преданы суду, меры для охраны суда и спокойствия приняты, дело 116-й дивизии можно считать вполне ликвидированным"[602].

Но вслед за этим он вынужден был добавить: "Я нравственно обязан сказать - и не сказать не могу - приближается грозная развязка, и то, что принесет она стране и революции, должно быть ясно всякому, кто не боится правде взглянуть в глаза. Сегодня у нас почти нет армии, завтра ее совсем не будет"[603].

Восемнадцатого октября комиссар 2-й армии Гродский доносил: "Настроение чрезвычайно нервное, нарастает с каждым часом и близится к грозному отказу от выполнения приказаний... В массах говорят, что если мир не будет заключен в ближайшие дни, то мы уйдем с фронта. Об уходе циркулируют самые упорные слухи"[604].

Комиссар 11-й армии Юго-западного фронта Чекотило сообщал: "Идет массовая продажа сапог, шинелей, белья, причем в основе лежит соображение, что без обмундирования воевать нельзя, и этим путем солдаты ускоряют мир"[605].

И, наконец, 22 октября комиссар Западного фронта Жданов подвел следующие итоги в своей недельной сводке: "Нервное настроение в армии нарастает с каждым днем; нарушения дисциплины захватывают новые части. Пропаганда большевиков преобладает и пользуется успехом... Доверие к комитетам падает, их отказываются слушать, прогоняют и избивают. Запуганные комитеты слагают полномочия, не дожидаясь перевыборов. Ненависть к офицерам растет в связи с распространением убеждения, что офицеры затягивают войну. Настроение войск фронта ухудшается. Настроение комитетов, офицеров и командного состава, подавленных стихийным количеством нарушений дисциплины, паническое. Руки опустились. Развал достигает своего предела"[606]

Развал фронта в конечном счете знаменовал собой крушение всего помещичье-капиталистического уклада в стране, отражением которого была старая армия. Созданная для захватнических целей господствовавших классов и охраны их привилегий, она рушилась вместе с их крушением.