Уинстон Черчилль - Вторая мировая война (Том 1-2)

Красная Армия вступила в пределы Польши только 17 сентября, когда управление государством и армией было нарушено, местопребывание правительства и главного командования не было известно, страна стала неуправляемой. Войска Красной Армии имели ограниченную задачу "взять под защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии". Эти территории были отторгнуты от Советской России в результате советско-польской войны 1920 г. Вступление Красной Армии в Польшу было в целом негативно воспринято польской общественностью, но жители Западной Украины и Западной Белоруссии встречали наши войска как освободителей. Польские соединения и части, как правило, не оказывали сопротивления советским войскам, хотя отдельные бои и стычки имели место.

Как свидетельствуют документы (интервью Ворошилова 27 августа о поставке СССР оружия жертвам агрессии, запрос советского полпреда в Польше Н. И. Шаронова 2 сентября о том, будет ли Польша нуждаться в советской материальной помощи, упоминание Молотовым в беседе с Шуленбургом19 сентября о первоначальном намерении правительства СССР "допустить существование" в какой-то форме польского государства и др.), СССР в августе -- начале сентября не стремился к ликвидации польской государственности. Но, когда в боях с польской армией проявилась военная мощь вермахта, когда немцы нарушили демаркационную линию, когда в ходе выдвижения наших войск к границе обнаружились серьезные недостатки в их подготовке и оснащении, тогда Сталин, стремясь отодвинуть советскую западную границу как можно дальше, но не желая осложнять отношений с Гитлером, предложил установить границу сфер интересов по линии Керзона, признанной Версальским договором границей Польши. Это нашло отражение в договоре с Германией о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. Этот договор, как и пакт о ненападении, потерял юридическую силу с нападением Германии на СССР 22 июня 1941 г.

Мы видели великолепный образец современного блицкрига: тесное взаимодействие на поле боя армии и авиации; усиленная бомбардировка коммуникаций и городов, представлявших сколько-нибудь заманчивую цель; вооружение активной "пятой колонны"; широкое использование шпионов и парашютистов; а главное -- непреодолимый натиск огромных масс танков. Поляки были не последними, на чью долю выпало это тяжелое испытание.

Советские армии продолжали наступать к линии, предусмотренной соглашением с Гитлером. 28 сентября состоялось официальное подписание русско-германского договора о разделе Польши.

Я по-прежнему был убежден в глубоком и, на мой взгляд, непреодолимом антагонизме между Россией и Германией и цеплялся за надежду, что Советы будут перетянуты на нашу сторону силой событий. Я не давал поэтому воли возмущению, которое вызвала у меня и у моих коллег по правительству их равнодушная жестокая политика. У меня никогда не было никаких иллюзий на их счет. Но, во всяком случае, они не были нам ничем обязаны. Кроме того, в войне не на жизнь, а на смерть чувство гнева должно отступить на задний план перед целью разгрома главного непосредственного врага. Поэтому в меморандуме для военного кабинета, написанном 25 сентября, я холодно отметил:

"Хотя русские повинны в грубейшем вероломстве во время недавних переговоров, однако требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были бы занять Вильнюс и Львов, было вполне целесообразным военным требованием. Его отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю их естественность, нельзя считать удовлетворительными в свете настоящих событий. В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, какие она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг. Разница фактически не так велика, как могло показаться. Русские мобилизовали очень большие силы и показали, что они в состоянии быстро и далеко продвинуться от своих довоенных позиций. Сейчас они граничат с Германией, и последняя совершенно лишена возможности обнажить Восточный фронт. Для наблюдения за ним придется оставить крупную германскую армию. Насколько мне известно, генерал Гамелен определяет ее численность по меньшей мере в 20 дивизий, но их вполне может быть 25 и даже больше. Поэтому Восточный фронт потенциально существует".

В выступлении по радио 1 октября я заявил:

"Польша снова подверглась вторжению тех самых двух великих держав, которые держали ее в рабстве на протяжении 150 лет, но не могли подавить дух польского народа. Героическая оборона Варшавы показывает, что душа Польши бессмертна и что Польша снова появится как утес, который временно оказался захлестнутым сильной волной, но все же остается утесом.