Лев Прозоров - Святослав

Но… почему же сначала он казнил своего брата-христианина?

Кому Святослав доверил охрану ущелий? Почему православная орда просочилась сквозь них незамеченной? Эти вопросы взаимосвязаны; и ответить на два последних вопроса — означает ответить на первый.

Оправдались зловещие намеки Цимисхия. Нашлись и в стане Святослава свои «германцы».

«Предаст брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их… Не мир пришел Я принести, но меч; ибо Я пришел разделить человека с отцем его, и дочь с матерью ее и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более нежели Меня, недостоин Меня» (Мф, 10: 21, 34-37).

И предал брат брата. И восстал на родителей, на пращуров своих, на Древних Богов. И отрекся от Матери-Руси, от Отца Рода ради Распятого Мертвеца…

И ясными глазами праведника смотрел в лицо преданному. А за его спиной стояли восемь тысяч русов, павших в горящей Преславе. Не надеявшихся на «царствие небесное», на райское блаженство — умиравших за Русь, за государя, за Родных Богов. Стояли, смотрели, беззвучно спрашивали: «Простишь?».

И выла над стенами Переяславца голосом Северного ветра мертвая вельва, оплакивая погибающий мир:

И казнил брат брата. И презрение к христианству превратилось в его душе в лютую ненависть к ворожбе, разлучающей, превращающей в смертельных врагов ближайших родичей. Тогда он и послал в Киев гонца с указом о разрушении церквей. Тогда и отправился сам в Доростол — выкорчевывать корень сорняка, сносить голову пакостному гаду.

Там и застали его войска Цимисхия.

На руинах захваченной Преславы Цимисхий принял пленного Бориса. Хитроумный армянин оказал пленнику царские почести, именовал его царем мисян — чего от владык Города царей, как вы, читатель, хорошо помните, дождаться было очень трудно. По Скилице, император заявил, что прибыл не для того, чтобы повергнуть болгар в рабство, но чтобы их освободить, и утверждал, что одних только россов он считает врагами и относится к ним по-вражески». В изложении Диакона ложь Цимисхия еще наглее: у него император «заверил, что он явился отомстить за мисян, претерпевших ужасные бедствия от скифов». Не знаю, кому принадлежит эта достойная «Кавказ-центра» наглость: Иоанну или самому Диакону.

А что это была именно ложь, со всею очевидностью показали действия византийцев уже в самой Преславе. Свенельд с Калокиром еще отбивали натиск «бессмертных» гвардейцев Иоанна Цимисхия, сам Иоанн рассыпался в уверениях в дружбе перед пленным Борисом, а византийские наемники уже «рассыпались по узким улицам, убивали врагов и грабили их добро». Вполне естественно, что никаких русов в узких улочках Преславы не было — там убивали и грабили горожан, болгар, «освобождая» их от имущества, а тех, кто сопротивлялся — и от самой жизни. Скилица сообщает, что в тех же «узких проходах» византийские «освободители» захватывали в плен женщин и детей. Нигде, ни у византийцев, ни в русских летописях, не говорится, что на войну русы отправились с семьями. Напротив, Диакон, как мы помним, говорит, что Святослав поднял в поход против Второго Рима «все молодое поколение » русов, то есть холостую молодежь. Такую же, что уходила в набеги викингов с вендских и скандинавских берегов, в поволье на ушкуях из Ладоги и Новгорода. Так что женщины и дети в Преславе могли быть только болгарские. И именно их захватывали в плен православные «освободители» Преславы. Более того, как я уже говорил, византийское православное воинство разграбило царскую казну Болгарии. Казну, два года пролежавшую в неприкосновенности рядом с «грабителями» и «варварами» Святослава! Впрочем, что казна… православные захватчики не щадили даже православных болгарских церквей !

Иоанн Цимисхий впоследствии переименует взятую столицу Болгарии в Иоаннополь — скромный человек — а Доростол, в честь своей супруги, в Феодорополь. Славянский Средец, древняя Сердикка, станет Софией. Яхья Антиохийский пишет, что Цимисхий «назначил от себя правителей над этими крепостями. В Иоаннополе останется наместником-стратигом некий Лев по прозвищу Сын Сарацина. Азия торжествовала на Балканах. Задолго до албанской резни в Косово, до янычар и башибузуков, до горького Косова поля, под православными стягами император-армянин назначал в Болгарии наместника сарацина. По дороге к Доростолу, как сообщает Скилица, Цимисхий «отдал на разграбление своему войску захваченные многие города и крепости». По возвращении в Царьград Иоанн Цимисхий устроил триумф, но как символы победы там везли не доспехи и оружие убитых «россов». Впереди триумфаторов на особой повозке ехали снятые с Бориса регалии царя болгар и икона богородицы из разграбленного ромеями православного собора Преславы. Словно ассирийский владыка, везущий в свою столицу «пленных» идолов побежденного народа. Не над язычниками-русами, а над «освобожденными» братьями по вере будет отмечать триумф православный государь Второго Рима. С самого Бориса официально при всем честном народе, на Плакотийской площади, заставят снять с себя корону, багряную мантию и царские сапоги, и разжалуют в «магистры», дабы имеющие уши слышали — славянской Болгарии больше нет, есть новая провинция богоспасаемой Византии.