Лев Прозоров (Озар Ворон) - Святослав Хоробре - Иду на Вы!

По летописи, "сотворив же Святослав мир с греками, пошел в лодьях к порогам. И сказал ему воевода отцов, Свенельд: "обойди, княже, пороги на конях — там стоят печенеги". Роль Свенельда в этой истории в высшей степени сомнительна. Он был со Святославом на Дунае. Но он не погиб вместе с ним и остальным русским войском, а выжил, и оставался влиятельнейшим человеком при сыне нашего героя, Ярополке. Что подразумевает, что вернулся он на Русь не одиноким беглецом, а с некоторым количеством воинов. Уж не сам ли он "обошел пороги на конях"? но тогда отчего он не прислал на выручку Святославу киевское войско? Он там, за Дунаем, должен был вместе с остальной дружиной, клясться: "где твоя голова падет, там и свои положим". Но он пережил князя, не сдержал клятвы. На странное, скажем так, поведение Свенельда в этом деле обращали внимание еще С. М. Соловьев и Д. И. Иловайский, а в ХХ веке — Б. А. Рыбаков и И. Я. Фроянов. Это поведение тем более странно, что Свенельду, собственно, не надо было ехать за подмогой в Киев. Согласно первой Новгородской летописи, отец Святослава дал ему "в кормление" дань с уличей, живших не то в Среднем Поднепровье, выше порогов, не то в междуречье Южного Буга и Днестра. Он, по сути, был наместником великих князей киевских в этих землях.

Иоакимовская летопись говорит, что Святослав сам отправил Свенельда степью в Киев. После этого князь с большей частью войска двинулся на ладьях и зазимовал в Белобережье (берег Черного моря между устьем Днестра и Днепра). Зимой русское войско очень быстро съело выданное византийцами припасы хлеба. Под конец зимы воины Святослава стали уже покупать у местных жителей мясо, причем по огромной цене — полгривны за конскую голову. Кстати, еще один штрих к портрету "грабителей" и "хищнической дружины". Они покупали мясо, вместо того, чтобы попросту отобрать его. Наступила весна, за нею — лето. И все яснее становилось ожидавшим помощи воинам — помощь не придет. В Киев придется возвращаться самим.

Русское войско, перенесшее множество битв, все тяготы осады, голодную зиму Белобережья и долгий переход на веслах, встретили на днепровских порогах несметные орды степняков.

И все же — почему? Почему Свенельд, почему Ярополк не послали воинов в помощь государю и отцу? С. М. Соловьев: "но Свенельд волею или неволею мешкал в Киеве". Д. И. Иловайский: "Князь, конечно, поджидал помощи из Киева. Но, очевидно, или в Русской земле в то время дела находились в большом расстройстве, или там не имели точных сведений о положении князя — помощь ниоткуда не приходила". Но ведь именно Свенельд мог — должен был! — предоставить Ярополку и его ближним боярам, конечно, правившим от имени юного государя, "точные сведения о положении князя"! В ХХ веке целый ряд историков, занимавшихся этим вопросом, от специалистов — Рыбакова, Фроянова, Кузьмина — до дилетантов — Гумилева, Членова — пришли к неутешительному заключению: виновен! Свенельд, бывший с князем на Дунае, добравшийся до Киева первым, не пославший никакой помощи своему князю, и ставший самым влиятельным человеком у престола его наследника, сознательно предал Святослава. Именно так считали, похоже, и современники. Сын Святослава, Олег Древлянский, встретив в своих угодьях охотившегося сына Свенельда, Люта, спросил: кто гонит зверя? Услышав в ответ гордое "Свенелдич", Олег тут же убивает его. Если бы причиной убийства было нарушение охотничьих владений, не было смысла задавать какие-то вопросы, следовало просто покарать нарушителя. Но какие же причины побудили его к этому? Почему он убил, узнав, что перед ним — сын Свенельда? Первое, что напрашивается — месть Святославича за преданного отца. Итак, Свенельд — предатель? Но опять встает все тот же вопрос — почему?

На мой взгляд, как раз здесь верно угадал причину предательства Свенельда не специалист, а дилетант — Л. Н. Гумилев. Это тот редчайший случай, когда с данным автором можно согласиться. Он приходит к выводу, что после ухода самых ревностных сторонников древней веры на Дунай с князем Святославом, в Киеве исподволь возросло влияние христианской общины. Та же Иоакимовская летопись говорит о симпатиях Ярополка к христианам и христианах в его окружении. Это подтверждают другая, Никоновская, летопись и данные западных хроник. Послы Ярополка в Германию в 973 году, в Кведлинбурге, участвуют в праздновании пасхи, что, конечно, было бы невозможно, будь они язычниками. А то, что именно они представляли в державе Оттона киевского князя, говорит о большой роли этих христиан. Гумилев считает, что описанная Иоакимовской летописью расправа с христианами в войске Святослава, произошла уже после того, как русы оставили Доростол. Свенельд у него — глава уцелевших христиан, которые вместе с ним "бежали степью в Киев", тогда как Святослав с "верными языческими воинами пошел речным путем". Однако, как я уже показал, расправа над христианами скорее всего произошла не после окончания военных действий, а после падения Преславы. Известия о ней дошли в Киев с гонцами, принесшими приказ о разрушении церквей, равно как и угроза поголовного истребления христиан. Святослав обычно исполнял свои угрозы и обещания. Христиане Киева должны были это знать. Поэтому в их жизненных интересах было устроить в Киеве в отсутствие государя и самых ярых его единомышленников тихий переворот. С сохранением княжеского стола за сыном государя, дабы не восстанавливать против себя киевлян. Свенельд мог явиться к уже созревшему заговору со сравнительно небольшим отрядом. Ему предложили участие в нем — и старый воевода согласился. Был ли Свенельд все это время тайным христианином, сказать невозможно. "Варяжское" (вроде бы, хоть летописец нигде не именует его варягом) имя, и появление его на страницах летописей в то же время, когда Игорь так неудачно пополнил выжженную греческим огнем дружину, дают, вроде бы, возможность дать положительный ответ. Но… как говаривал еще Михайло Васильевич Ломоносов: "вероятности отрещись не могу; достоверности не вижу". Могло быть все что угодно, вплоть до отчаянных попыток Свенельда перехитрить заговорщиков и спасти вождя, удавшихся, но, увы — запоздавших. Кроме христиан, в заговор могли войти и столпы городской общины Киева, уязвленные тем, что перенос столицы, расширение державы, задуманное Святославом, отодвигает стольный Киев на второй план, превращая его в глухую провинцию. В поведении приехавших за князем новгородцев и отношении к ним князя столичные мужи вполне могли увидеть собственное будущее — при Святославе. Так что вновь оправдались намеки Цимисхия. "Германцы" нашлись и в окружении Святослава. Интересы христиан Киева и христиан Константинополя сошлись. Как в Болгарии во времена Бориса, христиане не просто вмешались в политику, как было при убийстве Игоря, но пошли об руку с врагами своего племени.