В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

О том, что те переговоры были весьма важными, свидетельствуют также лаконичные фразы дневниковых записей Гальдера. Он отметил, что Талвела «просил дать сведения о сроках приведения финской армии в состояние скрытой боевой готовности для наступления в юго-восточном направлении». [68] Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. С. 306. Таким образом, Талвела явно пытался скрыть, что уже в то время полным ходом шли германо-финские переговоры о совместном нападении на Советский Союз и он лично в них участвовал.

Несмотря на подобную тенденцию умалчивания, воспоминания все же дают возможность выяснить намечавшиеся планы финского и германского командования того времени. Талвела, в частности, указывает, что накануне войны Маннергейм был решительно настроен наступать уже прямо на Ленинград. [69] Talvela P. Sotilaan elämä. Muistelmat. Osa 1. S. 271.

Сколь серьезно такое утверждение не трудно понять. Заметим, что после войны Талвела лично просил начальника военно-исторического исследовательского центра генштаба финской армии полковника К. И. Микола дополнительно проанализировать упомянутый факт с целью его детализации. Но ответа в данном случае не последовало. Не затрагивался указанный вопрос как в исторических трудах об участии Финляндии в войне, так и в рецензии на мемуары П. Талвела. [70] Mikola K. 1) Suomen puolustusvoimien saattaminen sodan kannalle ja alkuryhmitykset // Suomen sota. Osa 1. Kuopio, 1965; 2) Kenraali vaikuttajana takana ja komentajana edessä // Historiallinen Aikakauskirja. 1977. N 1.

Все же воспоминания Талвела явились последней наиболее существенной публикацией мемуаров участников событий, связанных с процессом включения Финляндии в план «Барбаросса». Те или иные воспоминания как финских, так и немецких авторов, которые появились к 1980-м годам, [71] Born E. Levnadsminnen. Hels., 1954; Boheman E. På vakt. Stockholm, 1964; Gripenberg G. A. Lontoo-Vatikaani-Tukholma. Porvoo, 1960; Frietsch C. O. Suomen kohtalonvuodet. Hels., 1945; Linkomies E. Vaikea aika. Suomen pääministerinä sotavuosina 1943-44. Hels., 1970; Metzger H. Poliittiset aseveljiet. Hels., 1986; Tanner V. Kahden maailmansodan välissä. Muistelmia 20-30-luvuilta; Martola A. E. Sodassa ja rauhassa. Muistelmia. Hels., 1973; Voionmaa V. Kuriiripostia. Hels., 1971 (русск. перевод: Войонмаа В. Дипломатическая почта. М., 1984), и др. уже не вносили ничего принципиально нового.

Да и трудно было ждать каких-либо серьезных открытий в личных бумагах тех или иных государственных деятелей, которые влияли на происходившие в тот период процессы. Вряд ли имелась еще возможность получить из личных материалов что либо большее, чем уже написал, к примеру, по периоду 1940–1941 гг. К. Г. Маннергейм. Финские исследователи, столкнувшиеся с этой проблемой, прямо говорили об этом. [72] Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. Keuruu. 1979; Tervasmäki V. Mannerheim. Hels., 1989. В частности, когда один из авторов работ о К. Г. Маннергейме профессор Вилхо Тервасмяки пытался тщательно исследовать деятельность маршала в связи со вступлением Финляндии в войну, то заметил, что ничего нельзя сказать по поводу одобрения маршалом летом 1941 г. сотрудничества Финляндии с Германией. «Причиной тому то, — писал В. Тервасмяки, — что в Государственном архиве и в Военном архиве до лета 1941 г., когда началась агрессия Германии, нет относящихся к этому документов, где бы были пометки Маннергейма». [73] Tervasmäki V. Mannerheim. S. 80. Возможно, такие документы как раз и оказались переправленными тайно в Швецию в сентябре 1944 г., [74] Kansan Uutiset. 1962.23.11; 1965.5.12; Tiedonantaja. 1977.7.4. когда проводилась упоминавшаяся ранее операция «Стелла Поларис».

Достаточно проблематичным оказалось и выявление новых сведений в документах Р. Рюти, который занимал ключевое положение в определении политической линии Финляндии. Уже в годы «зимней войны» Рюти стал премьер-министром страны, и именно на нем во многом лежал груз большой государственной ответственности за ее исход. К тому же тогда, как отмечают современники, у Рюти сложились «исключительно хорошие отношения» с Маннергеймом, который, со своей стороны, утверждал, что в руководстве страной «Рюти являлся единственным политиком, с кем он мог доверительно взаимодействовать» [75] Linkomies E. Vaikea aika. Suomen pääministerinä sotavuosina 1943-44. S. 181. (заметим, с Р. Рюти, а не с К. Каллио, который в 1940 г. был еще президентом страны). По этому поводу в финской литературе нет достаточно ясного объяснения, и приходится сожалеть, что К. Каллио так и не оставил воспоминаний о своей деятельности.

Тем не менее представляется особенно важным выяснить, насколько тогда премьер-министр Р. Рюти, а также все высшее государственное руководство информировало главу страны о подготовке Финляндии к новой войне против СССР. Ссылки на то, что К. Каллио серьезно болел, не могут служить основанием для утверждения о его неосведомленности в происходившем. Ведь он не был смещен со своего поста, и ему обязаны были предоставлять сведения о втягивании Финляндии в войну на стороне Германии.