Валентин Бережков - Тегеран 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах

Закончив своё выступление, Рузвельт спросил, не желает ли Черчилль что-либо добавить к сказанному.

Черчилль немного помолчал, пожевал губами и, медленно произнося слова, ответил:

— Я хотел бы просить разрешения отложить моё выступление и высказаться после того, как выскажется маршал Сталин. В то же время я в принципе согласен с тем, что сказал президент Рузвельт.

По-видимому, английский премьер, отказавшись излагать свою позицию, которая по сути дела значительно отличалась от точки зрения американского президента, хотел прощупать советских представителей, чтобы затем выдвинуть соответствующую аргументацию. Сталин разгадал манёвр Черчилля. Говоря о втором фронте, он дал понять, что советская сторона рассчитывает на высадку союзников именно в Северной Франции, причём без дальнейших оттяжек, ибо только такая операция может облегчить положение на советском фронте.

— Может быть, я ошибаюсь, — сказал Сталин, — но мы, русские, считали, что Итальянский театр важен лишь в том отношении, чтобы обеспечить свободное плавание судов союзников в Средиземном море. Мы так думали и продолжаем так думать. Что касается того, чтобы из Италии предпринять наступление непосредственно на Германию, то мы, русские, считаем, что для таких целей Итальянский театр не годится…

Пока шёл перевод на английский язык, Сталин вынул из кармана кителя кривую трубку, раскрыл коробку «Герцоговины флор», взял несколько папирос, неторопливо разломал их, высыпал табак в трубку, закурил, прищурился, оглядел всех присутствовавших. Когда его взгляд встретился с Рузвельтом, тот улыбнулся и лукаво подмигнул, давая понять, что вспомнил обещание Сталина насчёт трубки. А может быть, этот жест Рузвельта имел более глубокий смысл: он хотел выразить сочувствие тому, как Сталин парировал ещё не высказанное вслух намерение Черчилля поставить под сомнение целесообразность высадки союзников во Франции. Перевод был окончен, и Сталин, отложив трубку, продолжал:

— Мы, русские, считаем, что наибольший результат дал бы удар по врагу в Северной или в Северо-Западной Франции. Наиболее слабым местом Германии является Франция. Конечно, это трудная операция, и немцы во Франции будут бешено защищаться, но всё же это самое лучшее решение. Вот все мои замечания…

Рузвельт поблагодарил Сталина и спросил, готов ли выступить Черчилль. Тот кивнул, откашлялся и начал речь в своей особой манере, тщательно отбирая и взвешивая слова. Он сказал, что Англия и Соединённые Штаты давно договорились атаковать Германию через Северную или Северо-Западную Францию, для чего проводятся обширные приготовления. Потребовалось бы много цифр и фактов, продолжал английский премьер, чтобы доказать, почему в 1943 году не удалось осуществить эту операцию, но теперь решено атаковать Германию в 1944 году. Место нападения выбрано, и сейчас перед англо-американцами стоит задача создать условия для переброски армии во Францию через Ла-Манш в конце весны 1944 года. Силы, которые удастся накопить для этой цели в мае или июне, будут состоять из 16 британских— и 19 американских дивизий. За этими дивизиями последовали бы главные силы, причём предполагается, что всего в ходе операции «Оверлорд» в течение мая, июня, июля будет переправлено через Ла-Манш около миллиона человек.

Сделав эти заверения, Черчилль перешёл к проблеме использования англо-американских сил в других районах Европейского театра. Осторожно выбирая формулировки и как бы рассуждая вслух, он всякий раз оговаривался, что выдвигает свои предложения лишь в порядке постановки вопроса. Но за всеми этими оговорками скрывалось вполне определённое намерение британского премьера атаковать Германию не с запада, а с юга и юго-востока или, как любил выражаться Черчилль, «с мягкого подбрюшья Европы».

Начав с того, что до осуществления операции «Оверлорд» остаётся ещё много времени — около шести месяцев, — премьер-министр поставил вопрос об использовании в этот период сил западных союзников в Средиземном море. Это также мотивировалось желанием поскорее помочь Советскому Союзу. Конечно, заверил снова Черчилль, «Оверлорд» будет осуществлён в своё время или, быть может, с некоторым опозданием. Этим замечанием Черчилль как бы невзначай снова поставил под сомнение названный Рузвельтом срок начала операции через Ла-Манш.

Сталин и Рузвельт не реагировали на этот ход английского представителя. Когда майор Бирз закончил перевод последней фразы своего шефа, Черчилль продлил паузу, ожидая реплик. Он взял из пепельницы сигару, наполовину превратившуюся в пепел, осторожно поднёс её к губам, затянулся и, не дождавшись возражений, продолжал: