Вадим Мацкевич - Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР

Вроде так просто было это обнаружить. Но сделал это не я, радиоинженер, а боевой летчик. Переполнявшие меня чувства благодарности к Шевелеву и радости по поводу четкой работы заамортизированных станций буквально вознесли меня на сопку, где находился КП генерала Комарова.

Я доложил, что комполка полковник Шевелев обнаружил причину ложных сигналов и теперь все самолеты вновь обрели надежную станцию обнаружения. Летчики уже в этом убедились: дальность обнаружения атакующих «Сейбров» на всех самолетах вновь не менее 10 километров.

Генерал при мне перекрестился:

— Слава Богу! Я думал, нам всем конец.

Чекистская парочка, уже не столько за мною следившая, сколько сопереживавшая, с узла связи доложила в НКВД на Лубянку, что все наладилось, поэтому производство, запущенное 108-м институтом, ни в коем случае нельзя останавливать: компактная станция, идеально подходящая для наших самолетов и для здешних условий, теперь работает безукоризненно.

В Китае было много смешных и курьезных случаев, о которых я не могу не рассказать.

Я уже упоминал, что прибыл в Китай (точнее, в Андунь) в составе группы полковников Генерального штаба, которые собирались бороться с американскими помехами нашим радиолокационным станциям (РЛС). Группу возглавлял полковник Ершов, с ним были полковник Устюменко, полковник Пасшоков, полковник Саркисьян, полковник Геометров.

Метод, которым они боролись с помехами, заключался в раздаче операторам РЛС огромного количества анкет с рисунками различного рода помех. Во время налетов операторы должны были заполнять эти анкеты и отвечать на десятки вопросов о виде помех. Естественно, чтобы избежать этой рутинной работы, операторы писали, что никаких помех не было. Так, чисто бюрократическим приемом Генеральный штаб оказывал помощь Корейскому корпусу, сражающемуся в условиях непрерывных американских помех.

Командир корпуса расхохотался, когда ему рассказали, как генштабисты ликвидировали помехи:

— Надо было на РЛС дать не двадцать, а пятьдесят анкет, и тогда помехи исчезли бы навсегда!

Вместе с генштабовцами в нашей группе был замечательный парень, капитан Неонет. Задумав хоть как-то отличиться, он пристроился к переводчику Мунцеву и стал выпрашивать у пленных разную ерунду. Пленный стрелок-радист Смит наговорил ему такого, что у полковника Ершова волосы встали дыбом. Он позвал меня и показал материалы допросов Толи Неонета. Из них следовало, что Б-29, на котором летал Смит, садился на советских аэродромах Дальнего Востока и Сибири, которые были оборудованы самыми современными системами привода и посадки. А горючее в бочках на санях привозили русские мужики с огромными бородами…

Болтовня Смита прекратилась лишь после того, как Ершов пригрозил интернировать в Советский Союз не только самого Смита, но и весь экипаж Б-29.

Китайцы с удовольствием воспринимали все русское, они нас очень любили. Как-то в вагоне-ресторане поезда за одним столиком с нами сидела очаровательная девушка-китаянка. Она ела рис. И вдруг расплакалась! Оказывается, ее ужасно огорчило, что мы не обратили внимания, как она ест — не палочками, как китайцы, а вилкой — как русские. Она успокоилась только после того, как мы дважды ей повторили, что у нее очень много сходного с русскими.

Мы на фронте получали много денег, но в Андуне их девать было некуда. Когда командировка кончилась, около 10 дней мы оставались в Пекине и тратили деньги. Мы были в гражданских костюмах, но на поясах у всех висели пистолеты. Как-то поздним вечером мы шли по Ван-Фу-Дзин — главной улице Пекина и увидели магазин индийских шелков. Вошли и видим: на прилавках разложено огромное количество различного материала и никого нет, ни покупателей, ни продавца. На мой крик: «Где тут индейцы?» — из-под прилавка выбрался… одесский еврей:

— Во-первых, не индейцы, а индусы. А во-вторых, не собираетесь ли вы стрелять?

Мы его заверили, что стрелять не будем. Тут и началась торговля.

В самом начале командировки у меня была возможность убедиться в исключительной честности и обязательности китайцев. Когда мы только прибыли в Пекин, многие частные лавочки стали закрываться, их постепенно вытесняли государственные магазины. Гуляя по городу, мы увидели огромную витрину с красивыми фарфоровыми вазами и зашли в магазин. Навстречу вышел хозяин — старый китаец, с бородкой, в халате, как с картины о Древнем Китае. Он поклонился и сказал, что почти все уже распродано, но, если мы хотим, он покажет то, что еще осталось. Я увидел вазу необычайной красоты. Сероватая, с небольшими трещинками, она была высотой всего сантиметров 30. На ней красовался яркий синий дракон.