Сергей Мельгунов - Судьба императора Николая II после отречения

С о. Васильевым тогда же Соловьев установил связь, но совершенно очевидно, что хронологически не мог иметь место случай, о котором говорит следствие, когда один из присланных из центра офицеров был «помещен Соловьевым и о. Васильевым в Царских Вратах Благовещенской церкви и мог сказать оттуда молившемуся на коленях Государю: “…В. В., верьте нам“». Этот пример Булыгин сопровождает обобщением, что так поступал Соловьев в тех случаях, когда ему надо было продемонстрировать приехавшим из центра в Тюмень офицерам (мифическим) свои связи с царской семьей: он их переправлял в Тобольск и устраивал через А. Романову возможность обменяться записками с узниками или возможность увидать их, когда они в условленное время выходили на балкон дома, когда даже удавалось сказать им несколько слов. Конечно, что-либо подобное эпизоду в «Царских Вратах» могло произойти с одним из братьев Раевских – это так соответствует всей юношеской наивности их поведения в Тобольске. Из письма А. Ф. вытекает, что 26 января (ст. ст.) Соловьев должен был выехать обратно в Петербург. Из дневника жены Соловьева ясно, что поехал он вновь в Сибирь 2 или 3 марта (очевидно, нового стиля). Представлять «организацию» на месте мог только о. Алексей, а тюменьская застава должна была бездействовать, но к этому времени из числа посланных «центром» в Сибири где-то находился только Седов. Как произошла встреча Соловьева с Седовым, рассказывает Марков-маленький. Его повествование своей простотой и естественностью само по себе вызывает доверие, между тем как построение следствия искусственно, надуманно и противоречиво, а возражения, которые представлялись уже в эмиграции Маркову со стороны его родственника и однофамильца, носят не только определенный полемический характер, но и характер позднейшего мемуарного наслоения, причем грешат большой забывчивостью в отношении к современности.

Но раньше скажем, как сам Марков попал в Тобольск и при каких условиях встретился с Соловьевым. После возвращения своего из Киева, где он виделся с гр. Келлером, Марков был послан организацией «Tante Ivette», но деньги на поездку достала Вырубова, с которой он, Марков-«маленький», сводил в середине февраля руководителя организации Маркова 2-го: у Вырубовой в это время Марков, посылаемый в Сибирь, и познакомился с Соловьевым. Кроме Маркова в Сибирь должны были направиться в ближайшее время шт. рот. кавалергардского полка Грюнвальд и сын члена Гос. Совета Андреевский. Марков 2-й утверждает противоположное. Он узнал, что Вырубова посылает корнета Маркова с письмами и подарками в Тобольск, и просил его только узнать об участи Седова и информировать о положении дела в Сибири [297]. В противоречие с Марковым 2-м, его правая рука Соколов заявил следователю, что Седов и Марков были рекомендованы Дэн. Вначале был послан Седов, потом Марков, который должен был разыскать первого и поступить под его начало. Марков (С.) уверяет, что Марков 2-й в беседе с Вырубовой подчеркивал, что в его распоряжении находятся до ста офицеров, готовых в любую минуту к отъезду и что дело только в деньгах. Вспомним о 100 гардемаринах, которые должны были приехать в помощь московской экспедиции! Сам Марков 2-й в статье «Истина спасения царской семьи» рассказывал, что в Петербурге организована была офицерская группа ген. Z, которая должна была явиться на месте ядром спасительного отряда. В ответе «маленькому» Маркову, в июне 27 г. в «Двуглавом Орле» Марков 2-й пошел еще дальше. Он писал: «…будь у нас в апреле 1918 г. хотя бы один миллион руб., думается, мы успели бы сосредоточить в Екатеринбурге отряд в 300 смелых людей и сделать решительную попытку для соединения царской семьи с чехословаками». С полным правом мы можем рассматривать корнета Маркова, как одного из офицеров, входивших в мощную якобы организацию Маркова 2-го.

Корнет Марков выехал из Петербурга 2 марта и 10-го был в Тобольске. Вырубова направила его с паролем к свящ. Васильеву. Соловьев, с которым Марков перед отъездом познакомился у Вырубовой, выехал, вероятно, дней на десять раньше Маркова. У о. Васильева Марков узнал, что Соловьев уже был в Тобольске с теплыми вещами для семьи и теперь находится в Покровском; через того же о. Алексея Марков передал в губернаторский дом привезенные вещи и получил благодарственное письмо от «шефа» полка, т.е. от имп. Ал. Фед. На словах о. Алексей ему сообщил, что А. Ф. полагает небезопасным пребывание в Тобольске и просит его уехать в Покровское к Соловьеву и временно оставаться у него. Не забудем, что разыгрывался эпилог дела Раевских. Разговор с о. Алексеем происходил в алтаре Благовещенской церкви, сюда пришел Кирпичников и провел Маркова к губернаторскому дому, из второго этажа которого в окно глядела семья. А. Ф. писала Вырубовой 13 марта (ст. ст.), подтверждая рассказ Маркова: «Скажи маленькому М., что его шеф был очень рад видеть». А. Ф. предполагала, что Марков возвращается в Петербург немедленно [298]. В Покровском Марков узнал, что Соловьев арестован приезжавшим отрядом красногвардейцев и отвезен в Тюмень [299]. Мы можем оставить в стороне переписи дальнейших приключений Маркова, объясняющих, как он остался в Тюмени и как по совету случайно встреченного прежнего товарища по корпусу отбросил свой фальшивый паспорт и, пользуясь патриархальностью нравов еще не обольшевистившегося города, принял свой прежний облик – Маркова, бывшего военнослужащего из Проскурова. Далее Марков рассказывает, как он при содействии б. «начальника тюменьского гарнизона» полк. П. попал на службу к большевикам: «Я сделался старшим инструктором формировавшейся кавалерийской части и командиром 1-го тюменьского уланского эскадрона». Ему рисовались перспективы, как он создаст в Тюмени законспирированную ячейку в самой красной армии, вооруженную и материально обеспеченную, куда войдут офицеры, присланные из центра. Пока те не приехали, он саботировал работу.