Юрий Жуков - Сталин - операция «Эрмитаж»

Помогла телеграмма Микояна из Москвы, в которой нарком информировал о решении Политбюро от 16 августа.

Пятаков выяснил, что Гульбенкян собирает старую живопись, имеет превосходную коллекцию, вполне достойную миллионера. Значит, он, скорее всего, согласится приобрести что-либо из художественных музеев СССР.

Даже вскользь сделанное Пятаковым предложение вызвало бурный интерес коллекционера, молниеносно составившего список картин, которые он готов был купить немедленно и за хорошую цену.

Гульбенкян ничего не знал о том, что имеется в запасниках советских музеев, на складах Комиссии госфондов, поэтому свой список составлял по каталогам, включив в него «Мадонну Альба» Рафаэля, «Мадонну» Корреджио, «Поклонение волхвов» Боттичелли, «Юдифь» Джорджоне, «Блудного сына», «Флору», «Афину Палладу», «Девушку с метелкой» и «Портрет старухи» Рембрандта, «Персея и Андромеду», «Портрет старухи» и два «Пейзажа» Рубенса, «Хозяйку и служанку» П. де Хоха, «Святого Луку и Мадонну» Ван дер Вейдена, «Благовещение» Ван Эйка, «Меццетен» и «Ля Бондеузе» Ватто, «Благовещение» Боутса.

Назвал сразу же Гульбенкян и свою цену. За «Флору» Рембрандта он предложил 2, 5 миллиона, а за его же кисти «Портрет старухи» – 1, 5. За «Меццетен» Ватто и «Портрет старухи» Рубенса – по 1 миллиону. И еще полмиллиона – за «Благовещение» Боутса [81].

Получалось, что если согласиться с предложением нефтяного магната, то можно очень быстро, не прибегая к услугам своекорыстных посредников-аукционистов, получить 6, 5 миллиона в валюте – третью часть суммы, определенной решением Политбюро, да еще и нарастить экспорт нефти и нефтепродуктов.

Но именно это предложение Гульбенкяна, немедленно направленное Пятаковым в Москву Микояну, а тем пересланное в Ленинград для дирекции Эрмитажа, и стало последней каплей, переполнившей чашу терпения искусствоведов. Более того, оно привело к целому ряду совершенно не ожидавшихся руководством протестов против принудительного изъятия художественных ценностей на 30 миллионов рублей.

К комиссии Томского обратился молчавший до той поры нарком просвещения РСФСР Луначарский:

«Я с очень тяжелым сердцем согласился на эту операцию и указывал тогда же т. Микояну и т. Рыкову – к сожалению, я не был на политбюро тогда, когда обсуждался этот вопрос, – на те причины, по которым я являюсь в значительной мере противником этой операции» [82].

Тройницкий же, бывший директор музея, заведующий отделом прикладного искусства, уполномоченный Наркомпроса по выделению из Эрмитажа художественных ценностей для экспорта, направил на имя заведующего ленинградской конторой «Антиквариата» Криммера следующую докладную:

«По вопросу о выделении и реализации на заграничном рынке антикварных ценностей на сумму в 30 миллионов рублей считаю своим долгом высказать нижеследующее.

1. Особенности антикварного рынка и его ограниченная емкость позволяют усомниться в возможности нормальной реализации вещей на такую крупную сумму и в короткий срок (1 год, придется продавать вещи за бесценок, т. е. для получения суммы в 30 миллионов, в действительности выделить и продать на сумму в 50, 80, а может быть, и 100 милл. рублей. Товар, выходящий за пределы потребностей рынка, на определенный срок является товаром мертвым, и он будет приобретен по самой низкой цене перепродавцами, которые учтут, что значительная его часть может пролежать ряд лет без продажи.

2. Предполагаемая первоклассность и высокая валютная ценность подлежащих выделению и реализации предметов нисколько не изменит высказанного положения, так как

а) как бы ни были первоклассны выделенные предметы, при такой огромной сумме среди них будет много однородных, следовательно, в известной части трудно ликвидных;

б) самый факт массовой продажи исключительно первоклассных памятников создает впечатление катастрофического положения страны и вызовет желание его учесть и использовать.

3. Что это действительно так, показывает предложение гр. Гульбенкяна, который предложил купить на 10 милл. рублей картин и представил список из 18 лучших картин Эрмитажа, стоящих по самому скромному расчету не менее 25 – 30 милл. рублей. Открытая же продажа некоторых из них, как «Мадонна Альба» Рафаэля, «Юдифь» Джорджоне и «Блудного сына» Рембрандта, несомненно, вызвала бы в некоторых странах национальную подписку для их приобретения и покрыла бы сумму в 10 милл. рублей.

4. Из суммы в 30 милл. р. предположено на 25 милл. выделить 100 вещей ценою не ниже 100 тысяч каждая, т. е. в среднем по 250 тысяч за вещь. Таких высокоценных вещей имеется вообще немного. В московских и провинциальных музеях могут найтись только единичные предметы, и таким образом вся тяжесть этой операции ляжет на Эрмитаж и, главным образом, на его картинную галерею.