Илья Шифман - Александр Македонский

Было и еще одно государство, осмелившееся сопротивляться указу Александра, – Этолия. Для нее исполнение этого повеления означало утрату Эннад (там были поселены этолийские колонисты) и их последующее восстановление в качестве самостоятельного и враждебного города. По-видимому, Этолия также затянула возвращение изгнанников до смерти Александра [ср.: Диодор, 18, 8, 6–7]; не исключено, что уже при жизни царя она начала подготовку к активной борьбе с ним, вступив в прямой сговор с Антипатром, к тому времени несомненным врагом Александра [Плутарх, Алекс, 49].

Вмешательство Александра в дела Греции не ограничилось только этим указом. Известно [Гиперид, 1, 16], что Никанор привез от Александра какие-то распоряжения, касавшиеся Ахейского, Аркадского и Беотийского союзов; контекст позволяет предполагать, что они либо ущемляли суверенитет союзов, либо сводили его на нет. Не исключено, что названные союзы (в частности, Ахейский [Полибий, 2, 40, 5]) были вообще распущены.

Пожалуй, самой важной в глазах Александра была забота о том, чтобы подданные, и в особенности греки, признали его сыном Зевса-Аммона. После возвращения из Индии Александр почувствовал себя достаточно сильным, чтобы обратиться к греческим городам с требованием принять постановления, в которых бы он провозглашался богом [Элиан, 2, 19; Плутарх, Апофт. лак., 219е]. Греческие города покорно вотировали требуемые законодательные акты. Возможно, соответствующее постановление было принято и синедрионом Коринфского союза. Однако дело этим не ограничилось. Известно, что на перешейке, соединяющем Эритрейский полуостров (соврем. Чешме) с Малой Азией, недалеко от городов Эритра, Теос и Клазомены, находилось устроенное халкидянами святилище Александра и там же в честь обожествленного царя регулярно устраивались Александрии – общеионийские игры [Страбон, 14, 644]. В Мегалополисе, центре Аркадского союза, существовал дом, построенный для Александра; перед домом стоял бюст (герма) Аммона с бараньими рогами на голове [Павсаний, 8, 32, 1]. Незадолго до смерти Александра к нему явились сакральные послы от всех эллинских обществ с венками на головах; они увенчали Александра золотыми венками, воздав ему тем самым божеские почести [Арриан, 7, 23, 2].

Казалось, дело было сделано. В конечном счете оппозиция ограничилась разговорами, иронизированием, декламациями с ораторской трибуны. Однако в некоторых случаях Александр оказался перед необходимостью платить за свое обожествление, делая серьезные политические уступки. Это-то и было страшно: Александра провозглашали богом, но его не считали настоящим богом. Всю Грецию облетело высказывание спартанца Дамида: „Предоставим Александру, если он хочет, называться богом“ [Плутарх, Апофт. лак., 219е]. Рассказывали, что аналогично было сформулировано и постановление спартанских властей: „Так как Александр хочет быть богом, пусть будет богом“ [Элиан, 2, 19]. Возражения против обожествления Александра высказывались в Афинах [ср.: Плутарх, Наставления, 804; Пс. – Плутарх, Биографик, 842d]. Но здесь решающими оказались политические соображения. Обожествление Александра явилось платой за сохранение Самоса. Промакедонски настроенный оратор Демад [фрагм. 12} внес предложение включить Александра в сонм олимпийских богов как второго Диониса. За это он впоследствии подвергся денежному штрафу: по одной версии [Элиан, 5, 12] – в 100, по другой [Афиней, 6, 251а – b] – в 10 талантов серебра. Но названное событие произойдет после смерти Александра, а пока Демад выражал мысли многих, когда предупреждал сограждан, как бы они, защищая небеса, не утратили землю [Вал. Макс, 7, 2 ext., 13]. Сам Демосфен высказался за обожествление македонского царя [ср.: Динарх, 1, 94], не удержавшись, правда, от иронии. „Александра можно провозгласить и сыном Зевса, и сыном Посейдона, если он пожелает“, – заявил знаменитый оратор [Гиперид, 1, 30].

Возвратимся назад: к тому времени, когда Александр встретился с Неархом и последний повел доверенные ему корабли дальше на северо-запад. В устье р. Ситак Неарх нашел продовольствие, доставленное по распоряжению Александра; там он оставался 21 день, занимаясь ремонтом. Двигаясь дальше, моряки видели кита, выбросившегося на берег. Пройдя р. Ороатиду, суда оказались у берегов Сузианы, где уже можно было пользоваться фарватером, и в конце концов бросили якорь в устье Евфрата у поселка Диридотида. Узнав, что Александр прибыл в Сузы, Неарх еще раз вывел свои корабли в море, вошел в р. Паситигр и поднялся до понтонного моста, по которому переправлялась армия Александра. Здесь они окончательно соединились.