Борис Шапталов: Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

Некоторые явления понять трудно, находясь внутри процесса. Они прояснятся со временем, когда уйдет эпоха. Например, как понять современное опрощение в поведении и стиле одежды — как деградацию или как демократичность поведения в бессословном обществе? В прежние времена, когда были большие сложности с моющими средствами и горячей водой, женщины носили платья с огромными кринолинами, а мужчины белоснежные сорочки. Сейчас же, в век стиральных машин и электробритв, внедряется стиль мужчин с неопрятными щетинами, а женщины носят одежду «для бедных». В современных американских и европейских фильмах вместо сложных причесок старых времен героини часто предпочитают при расчесывании волос ограничиваться пятерней. С одной стороны, эволюция моды — мелочь, с другой— проявление социальной жизни, где ничего «просто так» не бывает.

Необходимость целостного осмысления феномена деградации в наше время приобретает особо острую актуальность, хотя бы потому, что начинается очередная фаза «заката Европы», и даже активно обсуждается вопрос о возможном закате евроатлантической цивилизации в целом, а она господствует на планете Земля. От нее зависят скорость и ход научно- технического и материального прогресса. Да и вклад в культуру евроатлантической цивилизации огромен. Являются ли подобные разговоры очередной спекулятивной волной, пессимистической реакцией на сложности развития, или впрямь человечество вступает в фазу деградации — научного ответа нет. Поэтому в данной работе ставится цель, попытаться найти методологические пути для осмысления феномена деградации.

Ни одно государство, достигшее могущества, не может удерживать свои позиции бесконечно. Любой народ — живой организм, а значит, подвержен энтропии. Все имеет начало, и все имеет конец. Вопрос: какой конец, и что после него? Ведь окончание жизни для одного организма, есть освобождение пространства для жизни другого. В этом залог эволюции и условие формирования новых комбинаций деятельного. Соответственно, необходимо познание механизмов «старения» социальных организмов, возможностей его обновления и передачи культурно-цивилизационного опыта другим народам. И такие попытки делались неоднократно. Их целью было создание таких механизмов, которые блокировали бы негативные социальные явления и усиливали позитивные. Однако все попытки создать научное управление обществом (марксизм, кибернетика), которое исключало бы провалы и делало бы социальное развитие гладким, успеха не имели. Любое общество оказывалось слишком сложным объектом для «научного управления», а возникающие социальные проблемы всегда оказывались «шире» любой теории.

Кроме того, на каком-то этапе власть, а с ней и общество могли необъяснимым образом соскальзывать в деструкцию. Впору создавать «теорию искусственных трудностей». Это когда власть, как говорится на ровном месте, подставляет свою страну под удар, совершая внешне нелогичные поступки. Их обычно списывают на политические просчеты. Безусловно, ни один политик, ни один правитель, как все люди, не обходятся без ошибок. Но речь идет не об ошибках, а о конструировании искусственных сложностей, которые не удается списать на недопонимание. Если взять примеры из нашей истории, то к таким «искусственным трудностям» относится «сухой закон» времен правления М. С. Горбачева, пробивший огромную брешь в госбюджете, и ставший первым шагом в цепи рукотворных трудностей, опрокинувших машину государственного управления. Из античности всем известны чудачества императоров Рима: Нерона, Калигулы и ряда других сумасбродов, будто издевавшихся над обществом. Но какова природа создания «искусственных трудностей» — толком неизвестно. Иван Грозный мог не единожды прекратить неудачную Ливонскую войну. Противники предлагали ему вполне хорошие условия мира, но он без всякой надобности довел 20-летнюю войну до полного поражения, а государство — до истощения. Зачем? Никакого отношения к ошибкам и просчетам подобные действия не имеют. И они не единичны. Правители России просто поражают своей способностью загонять страну в исторические тупики, выход из которых становится возможным лишь ценой огромных жертв. Объяснить эти затмения управленческого разума строго логически не удается. Такие шаги следует относить либо к иррационально-мистическим, либо к «деградационным», и тогда необходима какая-то иная методология анализа, ведь «необъяснимые» поступки правителей повторяются и в наше время. Уже сейчас некие тенденции можно трактоваться как неосознанная «зачистка» европейских пространств для новых народов и культур. Миграция с Юга переросла в колонизацию Европы, но желающих продолжить этот процесс среди европейских политиков предостаточно.