Сергей Нефедов: История Древнего мира

Ни носороги, ни обитавшие на севере огромные мамонты не могли противостоять стаям обезьян; опаснейшим врагом стаи были не носороги и львы, а другие стаи. В голодный год стаи шли облавою друг на друга, под каменными топорами хрустели черепа, и победители, привычно размахивая копьями, загоняли побежденных к обрыву. Под обрывом, как всегда, разводили костер и поедали добычу, а кости побежденных раскалывали и высасывали так же, как кости антилоп.

Так продолжалось из года в год и из века в век. Менялся климат, с севера наступали ледники, менялась окружающая природа, менялись и сами обезьяны; их руки стали короче, челюсти уменьшились, а голова увеличилась в размерах. Австралопитеков сменили питекантропы, а питекантропов — неандертальцы, но ни те, ни другие не были похожи на людей. Они были ширококостными и очень сильными, со скошенными челюстями и огромным нависающим над глазами валиком. Они оставались обезьянами — хотя эти обезьяны и научились одеваться в шкуры. Лишь чудо могло превратить обезьяну в человека.

Все так же сияло над саванной солнце; так же зеленели деревья и поблескивали вершины гор на горизонте. Все так же двигалась по равнине цепь загонщиков; но в этой цепи теперь шли не обезьяны, а люди. У них были те же каменные топоры и копья, но они совсем не походили на обезьян, они были высокими, стройными и умели говорить. Должно быть, какое-то чудо, какая-то случайная мутация привела к тому, что из чрева обезьяны появился первый человек. Какое-то время люди и неандертальцы жили рядом и, может быть, даже грелись у одного костра в хорошо известной археологам палестинской пещере Табун. Но потом произошло то, что должно было произойти: недостаток пищи породил между людьми и неандертальцами войну не на жизнь, а на смерть. Быстро размножавшиеся роды людей расселялись со своей прародины на новые земли и всюду сталкивались с неандертальцами — хозяевами этих мест. Двигавшиеся поперек саванны цепи охотников загоняли неандертальцев к обрыву; под обрывом добивали уцелевших и только молодых женщин оставляли себе. Новые поколения шли дальше на юг, запад, восток, им требовались все новые земли — и они прогоняли обезьян в леса и горы. Через десять тысяч лет с неандертальцами было покончено; человек завоевал свою планету. Лишь некоторые восточные народы, австралийцы и айны, сохранили небольшую примесь неандертальской крови — результат смешения побежденных и победителей.

Наступила эпоха господства человека; саванны, степи и тундры были поделены между охотничьими родами. Продвигаясь всё дальше на север, люди перешли скованный льдами пролив и оказались в Америке; они заселили огромный новый материк, на который не ступала нога их предков-обезьян. Даже самые сильные были не в состоянии сопротивляться новым властителям мира: огромных мамонтов и носорогов загоняли к обрыву точно так же, как антилоп. Охотники поджигали траву и обрекали на смерть все живое; их стойбища были буквально завалены костями многих тысяч бизонов и лошадей. Неуклюжие мамонты были истреблены до последнего; вместе с ними погибли мастодонты, американские лошади, верблюды, ленивцы, мускусные быки, пекари и десятки других видов животных. Люди убивали животных, чтобы насытиться, чтобы выжить: их становилось всё больше и им требовалось всё больше пищи; они заселили всю землю и взяли от нее всё, что могли. В поисках пропитания они — так же, как их предки-обезьяны, — собирали съедобные растения и выкапывали клубни палкой-копалкой. Затем они научились ловить рыбу, выжигать лодки-долбленки и использовать сети. Пятнадцать тысяч лет назад они изобрели лук, позволивший охотиться на птиц и мелких зверей. Эти открытия давали временное облегчение, голод отступал, но затем население увеличивалось — и голод возвращался. В конце концов, уничтожив десятки видов животных, люди обратились против самих себя: охотничьи группы стали загонять друг друга к обрыву точно так же, как это когда-то делали обезьяны. Рядом с аккуратно расколотыми и высосанными костями мамонта археологам стали попадаться столь же тщательно высосанные кости людей. Человек был частью природы — и природа диктовала ему свои жестокие законы.