Николай Костомаров: Повесть об освобождении Москвы от поляков в 1612 году и избрание царя Михаила.

Такая грамота прислана была в Ниж­ний Новгород в октябре 1611 года. Был там воевода Алябьев, человек дельный и основательный. Он с това­рищем своим Репниным созвал к себе на воеводский двор старейших людей из города. Пришли туда Печерского монастыря архимандрит Феодор, про­топоп соборный Савва, попы, дьяконы, дворяне, дети боярские и старосты посадские, а в числе старост был Кузьма Захарьевич Минин-Сухорук. Был он ремеслом говядарь — торговец скотом. Прежде он служил в ратной службе у воеводы Алябьева и маленько споз­нался с ратным делом. Этот староста Кузьма Захарьевич сказал тогда миру такое слово:

"Вот прислана грамота из Троицко-Сергиева монастыря; прикажите прочитать ее в церкви народу. А там что Бог даст. Мне было видение явился св.Сер­гий и сказал мне : разбуди спящих" .

На другой день после того зазвони­ли в большой колокол у св. Спаса.

Сошлись люди у св.Спаса . Отслужи­ли обедню . После обедни взошел на ам­вон протопоп Савва и сказал:

"Православные христиане! Господа братия! Горе нам! Пришли дни конечной гибели нашей . Пропадает наше Москов­ское государство! Гибнет и вера право­славная. Горе нам! Лютое обстояние. Польские и литовские люди в нечести­вом совете между собою умыслили разорить Московское государство, иско­ренить истинную веру Христову и вод­ворить латинскую многопрелестную ересь. Как нам не плакать? Горе и нам, и женам, и детям нашим . Еретики разо­рили достославный богохранимый град царствующий Москву и предали всеяд­ному огню чад ея .Что нам делать? Не утвердиться ли нам на единении и не постоять ли за чистую и непорочную веру Христову и за святую соборную церковь Богородицы Ея честнаго Успе­ния и за многоцелебныя мощи москов­ских чудотворцев. А вот, православ­ные христиане, и грамота из Троицко-Сергиева монастыря от архимандрита Дионисия с братиею".

Грамоту прочитали. Тогда в на­роде послышались жалостные стоны. Говорили люди со слезами: "Горе нам! Беда нам! Погибла Москва, царствую­щий град . Погибнет все наше Москов­ское государство! ".

Вышел народ из собора и столпил­ся подле церкви . Тут староста Кузьма Захарьевич Минин-Сухорук стал гово­рить к миру и сказал громко:

"Православные люди! Коли нам похотеть подать помощь Московскому государству- не пожалеем животов наших, да не токма животов, дворы свои продадим, жен, детей в кабалу отдадим; будем бить челом, чтоб шли заступиться за истинную веру и был бы у нас начальный человек. Дело ве­ликое мы совершим, если нам бог благословит, слава будет нам от всей Земли Русской, что от такого малаго города произойдет такое великое дело. Я знаю, только мы на это дело подвигнемся, - многие города к нам пристанут и мы вместе с ними дружно отобьемся от иноземцев".

Нижегородцам люба эта речь пока­залась. Все как бы в один голос дали свое согласие и, приступивши к Минину, говорили:

"Ты, Кузьма Захарьевич, будешь старшой человек. Отдаемся тебе на всю твою волю".

Стали потом думать, кого бы из бояр выбрать им начальным человеком ратной силы. Нужно было такого, чтоб имел смысл в ратном деле, да и в измене Земле Русской и ни в каком дурном деле не объявился .Не найти было тако­го с первого раза. Много бояр осрамили себя в прошлые годы: одни — тем, что приставали к ведомому вору, который назывался в другой раз Димитрием; другие — кланялись полякам и держали их сторону; теперь иные из них хоть и раскаялись, увидевши въявь, что по­ляки русских только обманывают, да народ им не верил; притом важнейшие бояре сидели в Кремле, а хоть бы кото­рый из них хотел пристать к своим, по­ляки бы его не пустили из Кремля. Вспомнили князя Димитрия Михайло­вича Пожарского. В прежние времена он не стоял на виду, но и не делал ника­кой неправды; не бывал он в воров­ских шайках, не просил милостей у поль­ского короля. Как только покойный Прокопий Петрович Ляпунов поднялся против польской власти, князь Димит­рий Михайлович Пожарский был из первых, которые стали с ним заодно. Он был первый, который с передовым отрядом вошел в Москву в то самое время, как поляки зажгли ее . Он бил­ся с ними на Лубянке под Введением; его увезли раненого, и с тех пор он си­дел в своей деревне, за сто двадцать верст от Нижнего Новгорода, и тогда чуть оправился от ран. К нему приехали печерский архимандрит Феодосий и дво­рянин Ждан Болтин, а с ними несколько посадских . Они просили его от всего Нижнего Новгорода постоять за Землю Русскую и принягь начальство над опол­чением.

Князь Пожарский сказал: