Андрей Павлов - Запасная столица

Скорее всего, так оно и было: чекисты вмешались. Заместитель наркома Деканозов не оставил на докладной своей резолюции.

Еще одно любопытное свидетельство непростительно безобразного отношения к соотечественникам упоминает И. Эренбург в своей книге «Люди, годы, жизнь». Как и некоторые другие писатели: К. Паустовский, А. Довженко, В. Василевская, П. Павленко, В. Иванов, В. Катаев, А. Игнатьев, А. Афиногенов, актер и режиссер С. Михоэлс, художник А. Герасимов, И. Эренбург, правда, не надолго, также был эвакуирован в Самару. Приехавших «в дачном вагоне» писателей разместили в общежитии «Гранд Отеля». Но через несколько дней… выселили. Вежливо, нет ли – неизвестно. И почему выселили, по каким стратегическим обстоятельствам? Всего-то-навсего: англичане, устраивавшиеся в Самаре, пожаловались в Наркоминдел, что, видите ли, горничным посольства Великобритании поселиться, более-менее удобно, негде.

Потому и – чисто по-русски: «Вот Бог, а вот порог». Бесстрастным стилем И. Эренбург рассказывает о своих встречах с иностранными журналистами в самарском «Гранд Отеле». Пьянствовали газетчики, балуясь знаменитой русской водкой и сетуя на провинциальную скуку. И чтобы одолеть ее или хотя бы разбавить, строили домашние прогнозы на развитие военных событий в полях России.

И выходило по их, во хмелю, предположениям: через месяц-другой Гитлер завоюет всю Россию, и борьба с ним будет продолжаться уже в Египте или в Индии.

Намек в этих рассуждениях выглядел более чем прозрачным: дескать, остается одна надежда – на победоносные британские войска.

Что же касается реакции озабоченного событиями на фронтах И. Эренбурга, следует, очевидно, обратиться к его яркой патриотической публицистике тех лет.

На этом, по-джентльменски вежливо скажем, легковесном и не далеком, в смысле исторических оценок, фоне рассуждений иностранных журналистов, совершенно в другом ключе, ближе к правде, читаются впечатления о России и, в частности, о Самаре, первого секретаря посольства Великобритании Дж. Ламберта. Одолев длинный кружной путь от берегов Альбиона до России, скорее всего, через Иран, в своем отчете он информировал 5 августа 1942 года: «Человеку, прибывающему сюда впервые с юга в конце зимы, картина представляется весьма суровой. Мрачные здания типа больниц и фабрик, громоздкие телеграфные столбы и опоры высоковольтных линий, наконец – лагеря с их сторожевыми вышками и толпами заключенных, работающих под надзором на строительстве домов и других объектов, – таковы первые впечатления. И даже вид свободных людей не прибавляет ощущения свободы: они пробегают в своих ватниках, спеша укрыться от жестокого холода в простых деревянных домах или современных рабочих квартирах. Воистину нужно быть человеком, чтобы выжить в подобных условиях. Они выживают. Более того, население увеличивается с каждым годом.

День за днем они все так же бредут на работу. Они невозмутимы и проявляют эмоции лишь в очередях за продуктами, но и тогда эти проявления выглядят скорее автоматическими, нежели непосредственными. Животные, – можете сказать вы. Но животные никогда не смогли бы создать то, что создали они. С приходом весны картина несколько меняется. Ощутимые перемены приносит наступление лета. Снимаются унылые ватные пальто и зимние шапки и появляются простые, но светлые и чистые женские платья и вышитые мужские сорочки. Сердитые и недовольные лица – редкость, но с накалом страстей может проявляться необузданная жестокость…»

Можно сказать, что, в некоторой степени, зорким и непредвзятым взглядом обладал Дж. Ламберт. Да, ходили тогда самарцы в ватниках и унылых пальто -подешевле чтобы обошлось. А лучше ватника – нет одежи в зимней работе на морозе. И нам самим встречались сердитые, недовольные лица, особенно в безнадежно длинных и медлительных очередях. А уж русская необузданная жестокость – она и без накала страстей вспыхивала, и, уж точно: в тихой Англии этакой не видели со времен нашествия викингов и римлян, со времен бессмысленной междоусобной войны Алой и Белой роз.

Что же касается лагерей с вышками и толпами заключенных, тут, несомненно, Дж. Ламберт одними слухами пользовался. Конечно, хотел он увидеть их, вполне вероятно, и пытался. Да обязательное за дипломатом наружное наблюдение 2-го Управления госбезопасности решительно останавливало чужестранца на полпути к тому, что он мог увидеть: «Вернитесь, пожалуйста, дальше нельзя»! «Очень жаль». И – весь разговор.