Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

Мы можем взглянуть на политическую жизнь империи и с другой стороны – со стороны провинциальной элиты. Последняя была и чувствовала себя полновластной хозяйкой округи. Подкрепляя свои амбиции религиозными мотивами, местная элита покровительствовала локальным культам, шаманам и разного рода «святым людям», формально отвергавшимся имперскими властями. Невзирая на официальные запреты, она подражала знати и высшему чиновничеству во всем – от особняков и фамильных гробниц до утвари и одежды. Роскошь, спесь и снобизм провинциальных магнатов лишь изредка вызывали противодействие блюстителей закона. Диу Лунь, заступив на должность правителя Шу, обнаружил, что в области «земли плодородны, служащие богаты. Многие семьи среди подчиненных имели по нескольку десятков миллионов монет. Все они разъезжали в изящных колясках и на холеных лошадях, бахвалились богатством». Диу Лунь стал отбирать на службу бедных и целомудренных мужей [Хоу Хань шу, цз. 41, с. 4а]. Даже местный хронист признавал, что могущественные семьи Шу, «соперничая в богатстве... нарушали приличия», хотя объяснял это развращающим влиянием циньской династии [Чан Цзюй, с. 33]. «Не имея даже печати низшего служащего, они носят одежду со звездами и драконом (как высокопоставленные чиновники. – В. М.)», – писал о провинциальных магнатах Чжунчан Тун [Хоу Хань шу, цз. 49, с. 25а].

Рыхлость структуры местного общества обусловила большое разнообразие бытовавших в нем критериев социального статуса, который по совокупности определялся неоднородными признаками – происхождением и личной доблестью, ученостью и богатством. Однако решающую роль играла, по-видимому, чиновничья карьера, служившая для местной элиты мерой жизненных успехов. В надписи на стеле, посвященной Цао Цюаню (185 г.), правителю уезда Хэян, выражалось сожаление, что со времен реставрации ханьской династии «старые фамилии и совершенствовавшие себя мужи» уезда не удостоились чести попасть в число штатных чиновников [Ван Фанган, с. 608]. Помещенный здесь же список лиц, пожертвовавших на сооружение стелы, проливает некоторый свет на иерархию в верхах местного общества. Первыми стоят имена двух саньлао и человека, призванного ко двору благодаря его учености. Второй ряд составляют имена трех служащих уездной управы, являвшихся, по-видимому, инициаторами сооружения стелы. Далее следует длинный перечень отставных служащих по старшинству звания. Последний ряд отведен не имеющим титулов «почтенным людям» уезда. Отдельно стоит имя некоего «ученого, не состоящего на службе», который не был коренным жителем уезда [Ван Фанган, с. 610-616]. Как видим, порядок расположения имен в целом соответствует бюрократической субординации.

Некоторые данные позволяют считать, что должности собственно деревенской администрации не удовлетворяли местных магнатов. Интересным свидетельством на этот счет является выбитый на стеле позднеханьского времени текст своеобразного договора между неким Чжан Цзином и властями уезда Вань в Наньяне. Чжан Цзин брал на себя расходы по организации официального праздника начала весны в размере 600 тыс. монет (ежегодно?). За эту услугу Чжан Цзин просил освободить его семью от отбывания повинностей и службы в местной управе или сельским старостой [Чжан Цзесян, 1963, с. 1-3]. Известны случаи, когда честолюбивые молодые люди отказывались от службы на посту сэфу, слишком хлопотной и неблагодарной в их глазах [Хоу Хань шу, цз. 41, с. 1б, цз. 35, с. 16а, цз. 24, с. 1б].

Местная верхушка, явно не желая ограничивать себя рамками деревни, стремилась упрочить свое положение службой в уездной и особенно областной управах, дававшей реальные шансы на карьеру штатного чиновника. Во II в. магнаты Ба, добиваясь раздела области на две части, даже предлагали за свой счет содержать новую областную управу [Чан Цзюй, с. 7]. Влиятельные главы «ведомства заслуг» в провинциальных управлениях, непосредственно контролировавшие местных служащих, часто характеризуются хронистами как члены «потомственно выдающихся фамилий» [Хоу Хань шу, цз. 10а, с. 6а, цз. 16, с. 24а, цз. 62, с. 12б, цз. 11, с. 18б].

Вполне естественно, что семьи, получившие доступ в верхние эшелоны провинциальной администрации, стремились удержать завоеванные позиции. По-видимому, должности в провинциальных управлениях нередко наследственно закреплялись за той или иной семьей и считались как бы ее фамильным достоянием, так что даже фамильный знак такой семьи мог быть производным от характера ее служебной деятельности [Хэ Чанцюнь, 1964, с. 185]. Надо полагать, именно такова была подоплека появления с рубежа новой эры терминов «фамилия уезда» и «фамилия области» [Хоу Хань шу, цз. 31, с. 10б, цз. 33, с. 11б].