К Дмитриев - Собрать Русь ! (Не в силе Бог, а в правде)

Но София Фоминишна требовала осторожности.

Зина была посвящена в тайну заговора.

Она по-прежнему любила Артемия, но, зная, что он все еще горюет по Любушке, мирилась со своею злою судьбою.

Правда, пылкая девушка ревниво следила за Артемием, мысленно решая:

"Не мой, так ничьим не должен быть! Никому не отдам... Поймет он, как я его люблю и жалею... Лишь бы не поздно было..."

А Львов и не догадывался, какую сильную страсть внушил он Зине. По-прежнему болтая с нею, он привык смотреть на хорошенькую девушку, как на сестру, и обращался с нею дружески просто и откровенно. Раз он даже сказал ей, что ему понравилась одна из ее подруг, Катя, прислужница Софии, и Зина сумела выжить ее из дворца.

Подойдя к качелям, Артемий увидел Зину и спросил ее:

- А где же Катя?

- Была да сплыла, Артемий!

- Нет, в самом деле?

- Верно тебе говорю. Нет у нас Кати больше.

- Куда же она девалась? Замуж, может, вышла? - помолчав, добавил он, думая, какая странная судьба преследует его.

- Замуж! - протянула Зина. - Нет, нечиста на руку оказалась... у государыни вещи пропадать стали. На всех подозрения пали. Поглядели в сундук Кати, а там, Господи, словно у купца-складника: всякого жита по лопате!..

Конечно, Зина ни одним словом не обмолвилась, что это она сама подвела соперницу из желания удалить ее.

Как прежде, так и теперь, высокое чувство любви иногда толкает людей на низменные поступки. Зина даже гордилась своею хитрой уловкой и злорадно смотрела на Артемия.

Львов стоял, опустив голову.

- Артемий, а Артемий, скажешь ты мне правду, что я спрошу? волнуясь, обратилась Зина к молодому человеку.

- Скажу, надо быть... Нет у меня тайны на душе!

- Ты... любил Катю? По сердцу она тебе была?

- Не, Зина, не... Так она, пригожая девушка, добрая, веселая... А любить... Да разве могу я любить кого, если сердце все выболело, исстрадалось?.. Это, Зина, не вспоминай лучше!

Зина вертела в руках платок. Она была крайне смущена.

- Неужели ты все еще не забыл ее... изменницу? - прошептала она. - На диво твое сердце, если так... Не могла бы я любить того, кто изменил мне... клятвы забыл... насмеялся надо мною...

- Эх, Зина, не ведаешь ты, что не Любушка виновата. Много я об этом думал, много ночей не спал, пока в монастыре находился. Не к Любушке злоба моя, не к ней... Что ваша девичья да бабья воля! Показался молодец: начал под окнами на коне-игруне ездить да через старух разные подсылы делать... Отец вдовый на службе на государевой занят, а тут еще Патрикеев про меня слухи распускать стал... будто я с дворцовыми девушками голову теряю... Да, Зинушка, мил да любим близкий друг, а о далеком и сердце болеть перестает.

- Неправда! Неправда, Артемий! Далекий-то еще дороже... Чего-чего не передумаешь о милом, коли весточки долго не имеешь... Вот как ты уехавши был...

Но Львов не слушал девушку. В душе его поднялась буря негодования против Прохора Патрикеева, отнявшего у него любимую девушку. Он жаждал мести, он мечтал о ней с наслаждением и уже предвкушал ее сладостную отраву.

- Всем и все прощу я, - произнес Артемий тихим голосом с таким выражением, что Зина вздрогнула, - но Прохору никогда... Сложит он голову на плахе...

- Ой, что ты говоришь, Артемий! Бог с тобою!

- Правду говорю, Зина! Будет время, вспомянешь слова мои... Недаром прожил я в монастыре... Многое привелось узнать...

К беседующим подошел Поярок, приятель Артемия, и Зина отошла. Она остановилась в стороне, но не спускала глаз с любимого человека, любуясь его красотой и ощущая готовность жизни не пожалеть ради его счастья.

- Слышал? - шепнул Поярок, молодцеватый юноша, обращаясь к Львову. Решил царь... Венчать Дмитрия будет...

- Быть не может! Верно ли известие?

- Митрополиту сам сказал...

- А София знает?

- Нет еще. Наши волнуются... ропщут...

- Еще бы! Не допустим мы... Сегодня надо посоветоваться и действовать... Знаешь ли, Поярок, у меня такие вести есть, что и Елена, и сын ее, и друзья их - все в темнице сидеть будут...

- Молчи, Артемий! Эка голова шальная! Погубить всех нешто хочешь?.. Услышат, беда...

Львов усмехнулся.

- Не боюсь я, брат, ничего и никого! Много дела я на себя принял, и, пока не справлю его, смерти моей не бывать!

- Не про смерть и толкую. Ты нам нужен... Без тебя как в лесу будем, дружище. Коновод ты наш... Смотри, никак наш царевич идет?

- Он и есть. Погляди-ка, и Дмитрий тут... Дядя и племянник, а словно враги заклятые друг против друга...

Василий, стройный юноша с черными глазами и русыми кудрями, спадавшими на плечи, стоял, прислонившись к дереву, неуверенный, с тихой грустью в глазах.