К Дмитриев - Собрать Русь ! (Не в силе Бог, а в правде)

- Делай что сказываю!

Марфа низко поклонилась и вышла. Через несколько мгновений она возвратилась со стариком сказочником, а вместе с ними пришла и гречанка Ида.

Из сада все так же доносились веселые речи, смех и песни, так же жизнерадостно раздавался голосок Мити и его серебристый и звонкий хохот и так же болезненно отдавались эти звуки в душе Софии.

Несколько нараспев говорил старик Хрисашка свою сказку. Сюжет ее был оригинальнее, чем обычные повествования такого рода, и София Фоминишна заинтересовалась речью бахиря, умевшего оттенять рассказ, а в драматических местах даже ударявшего по гуслям, отчего впечатление усиливалось.

Сказка заключалась в следующем.

Жил старик старый и богатый. Было у него два сына: Дубинушка и Березушка. Дубинушка был глупый и чванливый, а Березушка умный и ласковый, и жен они себе взяли подходящих. Дубинушка женился на Осинушке, а Березушка взял Ивушку. Первая была хитрая и лукавая, нравом изменчивая, а вторая - добрая и покорная, на всякое дело пригодная.

Любил старик младшего сына и должен был любить старшего, потому кто раньше рожден, тому и счастья больше отпускается. Дает старик Дубинушке кусок пирога в явь, а Березушке два тащит, да только чтобы люди не видели... Купил он Осинушке жемчуга скатные, а Ивушке и того лучше, но просит: не носи на людях, родимая, увидят - засудят нас с тобою. Живем мы в диком лесу, пню вместо образа молимся, а все же нельзя мне по сердцу жалеть, надо по крови да по разуму...

- И стал обижаться Дубинушка, - продолжал бахирь, - говорит: потерялося мое отечество, миновалася моя храбрость молодецкая, никому не грозен я, не люб, не памятлив. Прикажи мне, батюшка, твое дело делати, потому стар ты, из ума выживаешь, коли младшего в роде лучше старшего почитаешь. Обиделся старик, закручинился, нахохлился, да и пошел к соседям. А соседи-то запрошены, да замолены, да посулами улещены. С молодым, с Дубинушкой, им придется вековать, а старика-то с огнем на том свете ищут... И стали соседи недобрую весть вещать. Поделись, говорят, с сыном, с Дубинушкой, а Березушку с Ивушкой отпусти на четыре стороны. Не ко двору они нам, не нашего племени... Не то, говорят, у Дубинушки-то силушки да и подсилья немало прикоплено... Ухнет да гаркнет - послугов немало явится! Ходят татаре по нашему по лесу, ищут пособников, кинжалы точат... Все, кого обидел ты, кто досаду-зависть таит, все с Дубинушкой заодно пойдут, и не сдобровать твоим Березушке с Ивушкой, когда закроешь ты свои глазоньки...

- Довольно, старик! Надоела мне твоя сказка! Незанятная она! нахмурив брови, вымолвила София, понимая намеки бахиря, и взглянула на Иду.

Преданная гречанка молча кивнула головой.

- Дай ему денег и отпусти! - приказала София Фоминишна.

Ида вышла вместе с Хрисашкой.

Молодая женщина обернулась к окну и, крепко стиснув руки, прошептала:

- Что это значит? Ко мне подсылают выведчиков? Новые козни затеяли? Я думала: все успокоилось... А это... ловкие проделки...

- Говори, что это значит, Ида? - строго спросила София. - Тебе, должно быть, известно все... Зачем ты допустила этого... выведчика...

- Выведчика? Нет, государыня... это не разведчик... Он прислан Грушевым.

- Грушевым?.. Значит, есть опасность?

Ида наклонилась к уху Софии и произнесла:

- Иван хочет при отце соправителем быть...

София Фоминишна гордо выпрямилась и закинула голову.

- Этому не бывать! - воскликнула она, и в глазах ее сверкнули непреодолимая воля и грозный вызов...

Глава X

ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

Прошло еще некоторое время.

Вражда между Москвою и Новгородом оставалась, и князья Андрей и Борис все также изыскивали средства противостоять возрастающему могуществу Ивана III.

Некоторые из бояр, воевод и ратных людей, понимая бесполезность дальнейшей борьбы с Москвою, бросали своих князей и "отъезжали" под Москву, но остающиеся еще упорнее отстаивали права князей и вольность новгородскую.

Между боярами даже в самом Новгороде развивалась вражда и царил дух партий.

В таком большом центре, каким являлась тогда Москва, все эти партии, несомненно, имели своих сторонников и борьба обострялась, принимала мрачный колорит.

Особую силу представляли при дворе Семен Ряполовский и муж его дочери, князь Иван Патрикеев, любимцы царя и потому властные вельможи, по слову или взгляду которых низко склонялись головы заслуженных и почетных людей.

И вот с этими-то могущественными боярами приходилось бороться Софии.

Слух, переданный Идою, оказался верным.