Казимир Валишевский - Сын Екатерины Великой. (Павел I)

Один из заговорщиков обратил внимание Павла на ее поведение.

– Она потеряла из-за вас голову!

Он рассмеялся.

– Она ребенок!

Но ребенок показался ему желанным, и Кутайсов не заставил себя просить, чтобы начать переговоры, в которых только требования честолюбивой мачехи доставили им некоторые затруднения. Выговорив значительные выгоды для себя и для мужа, г-жа Лопухина хотела еще, кроме того, чтобы ее не разлучали с ее любовником, Федором Уваровым, офицером Московского гарнизона. В последний момент m-lle Лопухина разом покончила с переговорами, заявив о своем намерении, в случае, если соглашение не будет достигнуто, одной уехать в Петербург, и дело было слажено.

Совершенно поглощенный заботами этой интриги, Павел, против своего обыкновения, уделил лишь рассеянное внимание большим маневрам, устроенным перед его отъездом в Казань; но всегда нетерпеливый и торопливый, он собирался сесть в карету, не дождавшись возвращения Кутайсова с последнего свидания с родителями Анны Петровны. «Путешествие будет ужасно!» – думал секретарь государя, Петр Обресков, нервно ходивший по крыльцу в ожидании возвращения посредника. Но в последний момент бывший цирюльник во всю прыть примчался на своей тройке.

– Все уладил, наша взяла!

Тотчас же руководитель маневров, оставленных на этот раз без внимания, фельдмаршал граф Иван Салтыков совершенно неожиданно для себя получил изъявления одобрения. Но родителей новой фаворитки приветствовали еще теплее. Если верить молве, вся московская знать, за небольшими исключениями, устремилась на аристократическую Тверскую улицу, где жили Лопухины. Туда в изобилии возили иконы, которые, по принятому в важных случаях обычаю, проносили над телом Анны Петровны, лежавшей на полу и получавшей еще обильное окропление святой водой. В бесчисленных домовых церквах служили молебны о благополучном путешествии семьи. Сенатор Московского департамента Петр Лопухин был переведен на такую же должность в Петербург, в ожидании более высоких назначений, а его жена увезла с собой Уварова, получившего повышение. «Une femme galante de mauvais ton», – сказал про нее один из будущих героев интриги, Ростопчин, временно сосланный в этот момент.

Последствия события обнаружились только после возвращения царя в Павловск, в июне 1798 года. Тотчас же по прибытии Павел опять спешил уехать. Плохой знак! Отношения императора к императрице, хорошие или дурные, можно было точно измерить продолжительностью его пребываний в этой резиденции. В то же время государь выказывал сильное неудовольствие Алексею Куракину. Дела банка вспомоществования дворянству, директором которого был этот любимец Марии Федоровны и Нелидовой, шло плохо; но о князе говорили, что он ничего не потерял. Ссылаясь на новое совещание врачей, императрица попыталась опять вернуть к себе мужа, обещая ему сладости супружеской близости; но Павел воспротивился. Он не хотел брать на себя такой ответственности, да притом и сам чувствовал физическое утомление, требовавшее от него осторожности. Прижатый к стене, он прямо заявил, что не испытывает больше никакой потребности; что ее даже вовсе нет; что он даже ни о чем подобном не думает; что он, наконец, совершенно парализован в этом отношении. Бедная Мария Федоровна наивно передала все эти отговорки своему другу Плещееву!

Однако она на этом не успокоилась; чтобы удержать каким-нибудь способом ветреного супруга в семье, она клала к нему в постель одну из своих горничных, госпожу Юрьеву. Так как Лопухина еще не приехала, Павел взял эту заместительницу, удержал ее при себе даже и потом и имел от нее детей, о которых, как это довольно часто случалось в то время, Мария Федоровна милостиво согласилась позаботиться.

Хуже было то, что она вздумала написать новой фаворитке в угрожающем тоне, запрещая приезжать в Петербург. В результате ей пришлось просить императора «пощадить ее хоть публично».

Обращение с Нелидовой было не лучше. Как и прежде, она ни задумывалась над ответами. Павел сказал в присутствии императрицы: «Если бы вы знали, как я скучаю!» Она возразила: «Если бы вы знали, как вы нам наскучили!». Но это не вело ни к чему. «Дорогой Павлушка» только больше сердился и изливал свой гнев на всех, кто пользовался покровительством его супруги. В июле 1798 года сенатор Георгий Нелединский, Буксгевден и даже Сергей Плещеев один за другим были уволены в отставку. Покровители m-lle Лопухиной стали собирать ожидаемые плоды от своей интриги.