Казимир Валишевский - Сын Екатерины Великой. (Павел I)

Под видом того, что с помощью «благодати» он возвращает себе полную свободу действий, Павел на самом деле предался какому-то любовному помешательству, в котором очень ничтожная Анна Петровна была главной фигурой, без меры превозносимой. Заметив хорошенькое личико в свите своей невестки, великой княгини Елизаветы, император после парада распорядился напечатать за это в приказе благодарность великому князю! Он, говорят, дошел даже до того, чтобы его сын участвовал вместе с ним в увеселениях вчетвером, заставив его сопровождать себя при посещении своей любовницы и заперев его, «будто бы нечаянно», в соседней комнате со старшей сестрой фаворитки, Екатериной Демидовой.

В то же время он оказывался зверски ревнивым. Заметив флирт между фавориткой и семнадцатилетним юношей, Александром Рибопьером, он тотчас же отослал этого Адониса в Вену, в качестве атташе при посольстве. А между тем он хотел все-таки, чтобы его собственная страсть была чисто платонической, и добился без труда, что Мария Федоровна, видимо, в этом убедилась. Она привыкла к подобным обстоятельствам и не замедлила приласкать и эту соперницу, как других, и так горячо, что Ростопчин пришел в негодование. Несколько позже, в разговоре с князем Кочубеем, Александр выказал более искреннюю уверенность относительно этого вопроса, благодаря «подлинным удостоверениям», которые, по его словам, получал от отца «и устно и письменно».

Чтобы дать больше вероятия этой очевидной бессмыслице и, может быть, ввести в обман самого себя, Павел задумал выдать фаворитку замуж. Сначала он собирался предложить ей того же Рибопьера, которого однако удалил; потом он остановился на Викторе Кочубее, прилагавшем все старания, чтобы ускользнуть, потому что уже сделал свой выбор. Наконец, более великодушно, по-видимому, влюбленный государь уступил влечению, обнаруженному самой Анной Петровной к князю Павлу Гавриловичу Гагарину, очень дурному человеку, который, однако, был вызван из Италии, где служил под начальством Суворова, и стал скоро кандидатом на пост вице-канцлера!

Молодые люди были, кажется, уже с некоторых пор в довольно нежных отношениях и тайно переписывались. Князь был посредственный офицер, но недурной поэт. Редактор Вестника Европы , Жуковский, напечатал впоследствии некоторые из его стихотворений в своем журнале. Но вероятнее всего, что в этом союзе, который не был счастлив, Лопухина искала средство вернуть себе всеобщее уважение, в то время как ее любовник надеялся снова найти уже испытанные им удовольствия жизни втроем и вместе с тем способ избавить себя от всяких неприятностей.

Сделавшись княгиней Гагариной, фаворитка действительно следовала за двором во всех его переездах и занимала летом в Павловске по соседству с «Розовым Павильоном» уютную дачу, где государь мог с ней встречаться, не обращая на себя внимания, но он больше не старался врывать своих посещений. В С.-Петербурге из трех домов, купленных на набережной Невы и соединенных друг с другом, он устроил ей более роскошное жилище, в то время как в смежном с нею доме Кутайсов поместил госпожу Шевалье. Проходя мимо этих зданий, воспитанники кадетского корпуса должны были, согласно распоряжению, отворачиваться. Каждый день одна и та же карета отвозила государя и холопа в обиталища их любви, оказавшиеся так близко друг к другу, и скоро распространился слух, что после того как актриса, исполняя роль Федры, надела малиновое платье, она при ночных встречах стала оспаривать предпочтение государя у той, во внимание к кому совершила свой поступок.

К этой двойной интриге тяготел целый кружок довольно подозрительных лиц, истинный характер которых не оставляет никаких сомнений. Среди них некто госпожа Гербер, гувернантка, потом компаньонка фаворитки, еще довольно молодая, довольно хорошенькая, скромно присутствовала при ежедневных свиданиях государя с предметом его страсти и, быть может, искала в них и для себя счастливой случайности. Некто Шевалье, муж актрисы: бывший танцовщик и закадычный товарищ Колло д’Эрбуа, которого он сопровождал при расстрелах в Лионе, теперь занимался тем, что наживал состояние на успехах своей жены.

Личность последней нельзя установить точно, так как многие актрисы в то время носили то же имя. Одна из них, бывшая в 1792 году пенсионеркой театра Louvois , участвовала в республиканских празднествах в роли богини Разума, и можно предполагать, что это та самая, которая осчастливила своим присутствием французский театр и любовные рандеву Петербурга. Будучи в связи с Барра и собираясь ехать показывать свои таланты в Россию, она будто бы предлагала ему свои услуги. Вернее же она служила в Петербурге полиции Первого Консула. Она родилась в Лионе около 1774 г. и явилась сюда уже несколько поблекшей, но это искупалось большой грацией и еще большим апломбом. Катаясь верхом в сопровождении двух берейторов, как сам император, она своей роскошью еще более, нежели своим талантом, затмевала соперницу из французского театра, m-lle Вальвиль и, пользуясь связью с любимцем государя, получала огромный доход от своих бенефисов. В подписных листах, которые, как было известно, пройдут перед глазами Кутайсова и быть может даже самого императора, ложи, оплаченные по 1000 рублей и более, были нередки. Ее муж, превосходивший наглостью самых нахальных из людей, принимал такие подписки с видом паши, соединял со званием директора театра чин пехотного майора и носил мальтийский мундир!