Алексей Никольский - Герои и антигерои русской революции

По докладе упомянутого вопроса, причем я доложил, что я не позволю себе злоупотреблять излишними преувеличенными ходатайствами в трудном деле подвоза продовольствия и угля, Николай II приказал мне передать генералу Алексееву его, Николая II, „приказание“ сообщить председателю Совета министров о том, чтобы все министры исполняли требования главнокомандующего войсками Петроградского военного округа беспрекословно. Затем приказание это Николаем II было повторено. В промежутке между отдачею сего приказания в первый раз и повторением его или же после повторения я доложил еще раз, что прошу лишь о содействии только 4 министров.

Передавая того же 28 февраля перед своим отъездом из Ставки приведенное приказание начальнику Штаба генералу Алексееву в письменном изложении и дословно, я просил последнего сделать соответствующим телеграфным запросом проверку и подтверждение правильности передачи мною приказания бывшего царя и тем устранить возможность каких-либо недоразумений. Пользование этим приказанием, несомненно, давало Петроградскому военному округу много преимуществ в отношении продовольствия и угля. Но та, без надобности, весьма сильная форма, в которую было это приказание (исполнить „беспрекословно“) облечено и которая касалась всех министров, не могла способствовать установлению с первых же дней предстоящей моей службы в Петрограде тех благожелательных отношений между мною и учреждениями других ведомств, которые были необходимы в переживаемую трудную пору. Поэтому я должен был бы всемерно избегать пользования этим приказанием даже и в том случае, если бы сие последнее было подтверждено по запросу, о котором я просил. А так как ни сведений о результатах проверки, ни о подтверждении приведенного приказания Николая II, ни какого-либо иного распоряжения, облекающего меня правом предъявлять такие требования, я не получал, то вопрос о снабжении меня, по должности главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, особыми правами по отношению к министрам отпал сам собою.

Во время того же представления моего бывшему императору я также доложил о моем решении не вводить, впредь до выяснения окончательного положения дел, в Петроград направляемые туда из армии части войск, дабы не обострить еще более положения дел и не породить междоусобицы. Николай II одобрил это решение.

Затем по моему краткому напоминанию о необходимости мер для удовлетворения народа, о чем мною объяснено подробнее в начале сего письма, краткий ответ Николая II утвердил меня в том, что он решил перейти к системе управления через министерство общественного доверия.

Поэтому, отправляясь 28 февраля в Петроградский военный округ, я был убежден в осуществлении этой реформы, в чем меня еще более убедило содержание упомянутой выше шифрованной телеграммы генерала Алексеева 1 марта о предстоящих в г. Пскове переговорах, полученной мною в царском Селе в ночь с 1 на 2 марта.

Что касается вопроса ориентировки меня о ходе событий, то сведений о положении дел в Петрограде и о деятельности Государственной думы и распоряжений из Ставки за все время поездки я не получал вовсе, за исключением лишь одной полученной в ночь с 1 на 2 марта и указанной выше телеграммы Алексеева о наступившем, по частным сведениям, в Петрограде успокоении и об ожидавшихся во Пскове переговорах.

Хотя я и рассчитывал 2 марта получить некоторые сведения при свидании с вами, по сделанному вами вызову, но, имея в виду что встреча с вами может состояться не ранее поздней ночи со 2 на 3 марта, я для скорейшего получения сведений командировал в Царское Село 2 марта на паровозе подполковника Тилли, который должен был собрать там и получить по телефону сведения о положении дел в Петрограде, а также отправить по прямому проводу в Ставку мои донесения. Но подполковник Тилли, имеющий пропуск от Государственной думы на свободный проезд, не вернулся, а утром доложил по телефону, что он в Царском Селе был задержан местными властями, почему не мог исполнить поручения. В это время я, согласно полученной от председателя Государственной думы телеграмме, уже готовился отправиться обратно в Ставку.

Об отречении Николая II от престола я впервые узнал на обратном пути в Ставку ночью с 3 на 4 марта на ст. Дно от ее коменданта, доложившего мне со слухов от пассажиров, проезжавших из Пскова, о том, что член Государственной думы Шульгин объявил на ст. Псков об отречении Николая II от престола в пользу сына последнего, Алексея Николаевича.