Коллектив Авторов - От сентиментализма к романтизму и реализму

Одним из проявлений новизны подхода Достоевского к герою была декларативно выраженная им в «Бедных людях» ориентация на традиции гуманизма Пушкина. Достоевский демонстративно устами своего обездоленного героя «напал» на бывшую до того идеальным эталоном гуманизма натуральной школы «Шинель» Гоголя и противопоставил ей «Станционного смотрителя» Пушкина в качестве произведения, в котором герой показан не только как бедный и бесправный чиновник, но и как человек, и где его чувства извлечены из глубины его самосознания.

Уже эта ссылка на «мнение» «маленького человека» как высший авторитет и «претензия» героя – «вечного титулярного советника» на то, чтобы литература, говоря о нем, считалась с его интересами, его восприятием, его социальным самочувствием, свидетельствовали об огромном сдвиге в отношении писателя к изображаемому предмету. Замечательно, что помимо Достоевского еще один автор – участник «Петербургского сборника», обратившись к миру переживаний маленького человека, ориентировался на традиции «Станционного смотрителя» Пушкина. Речь идет об А. Майкове – авторе высоко оцененной Белинским повести в стихах «Машенька». Оба писателя – и Достоевский, и Майков – были «причастны» к кружку петрашевцев, в котором идеи утопического социализма составляли основу социально-политических и литературных интересов.

Таким образом, на место очерковой литературы во второй половине 40-х гг. пришла повесть, обратившаяся к внутреннему миру, к психологии и самосознанию маленького человека. Именно в ней маленький человек приобрел то особое значение, которое считают зачастую характерным для литературы натуральной школы в целом.

Отказавшись от «сильных», «личностных» героев, созданных предшествовавшим литературным развитием и генетически, а отчасти и идейно связанных с романтизмом, провозгласив принципиальное равенство всех людей как носителей общественных черт и как порождения среды перед судом писателя, изучающего социальные нравы, натуральная школа создала затем во второй половине 40-х гг. своего героя, начавшего странствие по страницам книг и по эпохам. Этим героем стал внутренне противопоставленный романтическому герою с его «гигантизмом» «маленький» в социальном отношении, скромный, будничный рядовой человек. Но стал он им не прежде, чем в его изображение был вложен весь тот пафос протеста, гуманизма и защиты прав личности, который вкладывался творческим гением человечества до того в создание образов Гамлета, Дон-Кихота, Фауста, Чайльд-Гарольда, Чацкого, Онегина, Печорина. От первого инстинктивного восклицания Достоевского: «не то, не то, совсем не то!» – и его совета взглянуть на падающую монету глазами страстно ждущего ее шарманщика прямой путь ведет к эпохе усиленного интереса литературы к личности бедного чиновника, а затем и крестьянина.

Белинский приветствовал Достоевского как писателя, выводящего литературное развитие на новые рубежи, только из бережного к нему отношения «побоявшись» печатно назвать его гением. Вскоре, однако, после появления «Двойника», более слабых рассказов и в особенности «Хозяйки» не без воздействия «общественного» мнения окружавших его молодых писателей Белинский вынужден был «прокорректировать» свою точку зрения. Сохранив уверенность в значительности художественного дарования Достоевского, он усомнился в его гении, т. е. в его способности проложить фарватер для принципиально нового пути в развитии реалистической литературы. Можно предположить, что этому немало способствовало то, что новые произведения Достоевского могли показаться критику более зависимыми от Гоголя – гения натуральной школы, чем «Бедные люди». Несмотря на явную преемственную связь первого романа Достоевского с творчеством Гоголя, героям «Бедных людей», их отношениям, коллизиям, в которые они вовлечены, трудно найти прямое соответствие, «прототипы» у Гоголя, скорее можно обнаружить полемику с Гоголем в подходе Достоевского к сюжету о бедном чиновнике.[ 587] Иное дело последующие произведения писателя. «Двойник» при всей оригинальности этой повести многими своими ситуациями, характером главного лица и темой сумасшествия маленького «амбициозного» чиновника был близок к «Запискам сумасшедшего» Гоголя; рассказ «Роман в девяти письмах» (1847), по собственному признанию Достоевского, навеян драматургией Гоголя (правда, Достоевский ошибочно сравнивает это произведение с «Тяжбой» вместо «Игроков»); «Хозяйка» по своему колориту, по особенностям фантастических эпизодов и по героям напоминала «Страшную месть», «Невский проспект» и «Портрет».