Огюстен Кабанес - РЕВОЛЮЦИОННЫЙ НЕВРОЗ

Кордельерами звали францисканских монахов вследствие того, что они опоясывались веревкой (cordeliere). В здании упраздненного францисканского монастыря помещался во время революции республиканский клуб, получивший название Кордельерского. Его члены поэтому назывались тоже «кордельерами». — Прим. пер.

Во время народных волнений распаляемая ораторами и революционными листками чернь повесила немало невзлюбленных ею людей прямо на фонарных столбах, без дальнейшего суда и расправы. — Прим. пер.

Тард. Revue philosphique, ноябрь, 1891 г.

Сигеле. La foule criminalle.

Mopo. Le monde de prisons.

«Le Journal des spectacles» говорит по этому поводу: «Что может быть смешнее и постыднее страсти непременно лезть в драматические авторы, не имея для этого ни малейших данных? А между тем, и нынче этим по-прежнему не стесняются и с невероятной дерзостью стремятся все туда же. Как мало однако изменились времена!»

Так звали республиканцы Людовика XVI по родовой фамилии основателя династии Капета. — Прим. пер.

Moniteur, нивоз II г.

Эдмон де Гонкур. «La societe francaise sous la Revolution».

Братья Гонкуры приводят эту цитату неточно, передавая ее так: «лучше иметь соседом вора, чем короля».

См. цитированное произведение Гонкуров.

Этот же сюжет послужил недавно Морису Аллу темой для фарса в стихах под заглавием «Anne la simple» (Анна простушка).

Английская революция, с которой французская имеет так много общего, тоже имела свой антиклерикальный театр. Тогда его целью было унижение католицизма и возведение на пьедестал лютеранства. Всюду, даже в церквах, представлялись комедии и фарсы, в которых осмеивались католические священники и монахи: их распутство, пороки и беспорядки в монастырях. Народ так приохотился к этим зрелищам, что реформатское духовенство принуждено было вскоре принять против этого меры, из боязни, как бы не быть и самому унесенным общим антирелигиозным движением.

Journal des trois decades, брюмэр, г. II.

В театре, Le Lycee des Arts, г. II.

Флери. Memoires.

Дюваль. «Histoire de la litterature revolutionnaire».

Актеры дерзко бравировали якобинцами, которые были однако хозяевами политического положения. «Перед этими проповедниками равенства, — пишет артист этой смелой труппы, Флёри, — мы, не стесняясь, изображали придворные нравы; перед фанатиками безбожия, мы проповедовали веротерпимость, а перед палачами и убийцами мы красноречиво превозносили умеренность и гуманность».

Это смелое и вызывающее поведение должно было неминуемо довести всю труппу до тюрьмы; и действительно, лишь благодаря своему бывшему сотоварищу Лабюсеру, служившему писцом в пресловутом «Бюро справок» и уничтожившему в их деле важные бумаги с риском для собственной головы, они счастливо избегли гильотины. Надо признать, что по тогдашним временам они сделали все, чтобы ее заслужить; очень многие из жертв Фукье-Тэнвилля и Дюма не имели за собой и сотой доли преступлений Дазинкура, Флери, Рокура и обоих Конта. Наш современник, артист Французской комедии и драматург де Фероди увековечил подвиг Лабюсьера в драме, имевшей заслуженный успех. — Прим. пер.

Не благодаря ли этому социальному закону, независимо от всяких подозрений и обвинений в провокаторстве, объясняется безнаказанное и успешное развитие у нас в России за последнее время черносотенства и хулиганства? — Прим. пер.

По распоряжению цензуры театр «Лувоа», превращенный в театр «Друзей отечества», был вынужден ставить исключительно патриотические произведения, которые писались бездарными авторами «ради содействия народному просвещению и ради счастья города Парижа!» «Le Salut public», брюмера П-го года.

«Магомет» — известная пьеса Вольтера. — Прим. пер.

Фагэ. «Propos de theatro», 2 серия.

Он заключает: «Докажем, что мы любим республику, тем, что относимся с уважением к памятникам науки, искусств и гения, а чтобы легче достичь желанной гражданственной и революционной цели, к которой мы стремимся, будем лучше почаще ставить пьесы Мольера, чтобы оздоровить наши нравы и очиститься от наших пороков. Попросим в особенности, чтобы ставили „Мещанина в дворянстве“, потому что Мольер умел, как никто, предавать вечному осмеянию всяких герцогов, маркизов, графов и сильных мира сего». Journal des spectacles.