Огюстен Кабанес - РЕВОЛЮЦИОННЫЙ НЕВРОЗ

«Декларация прав человека и гражданина». Такое наименование придало Учредительное собрание 1789 года главным положениям, которые были им приняты в качестве необходимых условий нормального гражданского общежития. Они заключали в себе следующие пункты. Политическое и социальное равенство всех граждан; уважение к собственности; верховнодержавие — нации; доступ всех граждан к общественным должностям; обязательное уважение и подчинение закону; свободное выражение народной воли; свобода совести, вероисповеданий и мнений, свобода слова и печати; равномерное распределение налогов, утвержденных народными представителями. Применительно к этим основным положениям, Учредительное собрание в ночь на 4-ое августа определило уничтожение дворянства, титулов, всех остававшихся еще феодальных привилегий и вообще всех установлений, посягающих на всеобщую свободу и равенство. — Прим. пер.

«В 1790 г., Брифо, отец будущего академика, появился однажды на маскараде в бывшем якобинском монастыре в Дижоне в костюме „трех сословий“. Он был причесан, как аббат, с завитыми и напудренными буклями, с священнической скуфейкой (calotte) на голове и с брыжами на шее. Это изображало духовенство. Великолепный камзол из голубого бархата, расшитый галунами, жилет и шпага означали дворянство, и, наконец, простые штаны из серой саржи, холщевые онучи и деревянные башмаки представляли третье сословие. Оригинальный костюм имел огромный успех» (Клеман-Жанэн).

La Feuille du jour (июнь 1791 г.), сообщение Спир-Блонделя «L'art pendant la Revolution».

Город в Рейнских провинциях, где в 1792 году роялисты организовали армию под начальством принца Конде.

Сторонники нового режима протестовали по своему. «Журнал Моды и вкуса» (июль 1790 г.) сообщает, что у каждого истинного патриота на камине стояли «гражданские часы» с атрибутами Свободы на мраморных или бронзовых колонках, изображавших федеративный алтарь на Марсовом поле. Судя по тому же сборнику, кровати «революции» были вскоре оставлены и заменены «патриотическими». «Вместо султанов из перьев, колонки стали увенчиваться фригийскими колпаками, надетыми на связки пик, что напоминало триумфальную арку, воздвигнутую на Марсовом поле в день Федерации». Другие патриоты предпочитали кровати «федерации» на четырех колонках, тоже в форме позолоченных связок пик, топоров и железных вил, поддерживавших полог. Что касается обивки комнат, то ее заменили раскрашенными бумажными обоями с эмблемами равенства и свободы, изделия республиканской фабрики Дюгурка, на площади Карусели, в бывшем отеле Лонгвиль.

По словам «Листка объявлений» (Petites Affiches, август 1793 г.), фабрика в улице Сэн-Никэз, на Союзной площади, выпустила в это время в продажу таблицы с разными «гражданскими» надписями: Единство, Нераздельность республики, Свобода, Братство или Смерть. Эти таблицы прибивались над дверями у каждого гражданина. «Автор этих девизов», говорит иронически Болье в своих «Essais historiques», имеет право на сохранение его имени для потомства; это был гражданин Паш, тогдашний мэр Парижа, бывший перед тем министром.

«На щегольских жилетах вышивались целые сцены охоты, уборки винограда, пасторали, сюжеты из военной и кавалерийской жизни, разные карикатуры, сцены из драм „Сумасшествие от любви“ или „Ричард–Львиное Сердце“. На пуговицах, которые были по меньшей мере в два дюйма в диаметре, помещались под стеклом миниатюрные портреты 12-ти цезарей в виде античных статуй, сцены из „Метаморфоз“ Овидия, ребусы, вензеля и даже коллекции цветов и насекомых» (Е. де Ля Бедольер, Histoire de la mode en France).

Белье тоже следовало моде. Вот описание рубашки, которую носил в 1794 году какой-то высокопоставленный эльзасский чиновник. Она была сшита из крепкого пенькового холста, а жабо и манжеты были кисейные. Обшивки на рукавах украшались прекрасными вышивками, на правом рукаве было изображено: «смерть или свобода»; на левом — «в единении — сила». (Intermediaire, 1886 б. 674 стр.).

Напомним кстати постановление Деба и Сен-Жюста от 5 брюмера II года: «Страсбургские гражданки приглашаются оставить немецкие моды, памятуя что у них французские сердца». В тот же день сотни старинных золотых и серебряных филигранных головных украшений были возложены на «алтарь отечества» и отправлены на Монетный двор. (Рёусс, La justice criminelle et la Police des moeurs а Strasburg, стр. 50).