Марк Таугер - Марк Таугер о голоде, геноциде и свободе мысли на Украине

В некоторых советских источниках содержится предположение о том, что до 1933 года в данные по урожаю включались и потери. И. Е. Зеленин писал, что сведения по урожаям первой пятилетки «рассчитывались на базе данных о засеянных (и иногда об убранных) площадях и о фактической (амбарной) урожайности с гектара», но источник данных о «фактической» урожайности не приводит. Тем не менее публиковавшаяся в то время и позже информация вызывает сомнения на этот счет. Официальной цифрой советского урожая зерновых 1930 года остается цифра, озвученная Сталиным в 1934 году — 83,5 миллиона тонн. Мошков ссылается на эту цифру в своей работе, посвященной зерновому кризису, но несколькими страницами ниже приводит данные Госплана по производству зерна в 1930 году — 77,17 миллиона тонн. В этой ж таблице, в разделе «потери», указаны 0,4 миллиона тонн, но не сообщается, из чего состоят данные потери. Цифра потерь кажется слишком уж скромной (0,5 %), учитывая удельный вес колхозного сектора в 1930 году (30 % посевных площадей), а также огромные мотивационные и организационные трудности в этом секторе. Тем не менее в статье, вышедшей в 1931 году в одной из центральных газет сообщалось, что потери зерновых только во время уборочной кампании 1930 года «составили, как известно, 167 миллионов центнеров. Государство недополучило миллиард пудов зерна». Если цифра в 16,7 миллионов тонн корректна (а с учетом источника этой информации, данная цифра могла быть занижена), и если приведенные выше данные считать фактической (амбарной) урожайностью, то валовый урожай должен был составить от 94 до 100 миллионов тонн, что выглядит совершенно неправдоподобно с учетом огромных проблем в коллективизации. Тем не менее, если эти цифры (77 миллионов тонн и 83,5 миллиона тонн) отражали урожайность на корню, следовательно, фактический (амбарный) урожай колебался на уровне 60–67 миллионов тонн. И вот эти цифры более соответствуют возрастающему дефициту продовольствия в 1930–1931 году. [72] Зеленин, Основные показатели, с. 464. См. также Wheatcroft, Davies, Materials, p. 294. Мошков, Зерновая проблема, с. 226, таблица после с. 230. По поводу этих двух противоречивых оценок см. также Davies, Collectivization of Soviet Agriculture, pp. 348–350. По поводу организационных и мотивационных трудностей, см. Davies, The Soviet Collective Farm, Cambridge, 1980, pp. 139–140 и И. И. Слинько, Социалистическая перестройка и техническая реконструкция сельского хозяйства Украины (1927–1932, Киев, с. 260. «Социалистическое земледелие», 27 августа 1931. 167 миллионов центнеров — это несколько больше одного миллиарда пудов. Ни в одном из советских или западных исследований мне не попадалось упоминаний об этой статье или представленных в ней данных. По поводу неуклонного спада объемов поставок продовольствия городу, см. John Barber, The Standard of Living of Soviet Industrial Workers, 1928–1941, L'Industialisation de l'URSS, Bettelheim, pp. 110–113 и ниже.

Другие западные и советские специалисты утверждают, что в 1930–1932 году использовались системы оценки урожая на корню и иные методы оценки урожайности до уборки урожая. Отто Шиллер, атташе Германии по вопросам сельского хозяйства, служивший в Москве в 30-е годы, имел прямые выходы на правительственных статистиков, и говорил, что советские статистические данные составлялись в трех вариантах. Первый вариант предназначался для публикации, второй — для руководителей среднего звена, а третий — для высших чиновников. Исследования, проведенные советскими чиновниками, пишет он, подтвердили его наблюдения о том, что данные по сбору урожая отдельными колхозами регулярно завышались примерно на 10 % — как на районном, так и на областном уровне. На основании этого он оценивал урожай 1932 года в 50–55 миллионов тонн, урожай 1933 — в 60–65 миллионов тонн, а урожай 1934 — в 65–70 миллионов тонн. Шиллер называл эти данные «цифровым оправданием за местами катастрофические трудности с поставкой продовольствия сельскому населению в 1931–1934 годах». [73] Описание Шиллера, касающееся категорий статистики, см. в The Foreign Office and the Famine: British Documents on Ukraine and the Great Famine of 1932–1933, Kingston, Ontario and Vestal, New York, 1988, p. 71. Цитата приведена по Отто Шиллеру, Die Landwirtschaftspolotik der Sowjets und ihre Ergibnisse, Berlin, 1943, ss. 118–119. Полученные уже после смерти Сталина данные по фактическому урожаю 1933 и 1934 года демонстрируют правоту оценок Шиллера по урожаю 1934 года и небольшое занижение по 1933 году. Тем не менее, его оценка урожайности 1932 года настолько ниже официальной, что остается только предполагать, что официальные данные могли быть оценкой урожая на корню или прогнозом урожайности до уборки. [74] Руководитель сельскохозяйственного отдела статистического управления, с которым Шиллер беседовал летом 1932 года, прогнозировал несколько больший урожай в 1932 году по сравнению с 1931 годом, говоря о том, что урожай в Украине и Северном Кавказе будет ниже, а в Поволжье, в Центрально-черноземном регионе и Урале — выше. Близкое соответствие этих прогнозов официально опубликованным данным можно рассматривать как свидетельство того, что последние данные были основаны на оценках до уборки урожая (Foreign Office and the Famine, p. 167).