Бригита Йосифова: Декабристы

На следующий день после восстания Иван Пущин мог еще спастись. Его однокашник по лицею молодой князь Горчаков принес ему паспорт для отъезда за границу, но Пущин отказался.

Паспорт, деньги и карету до Парижа предлагал и великий князь Константин своему адъютанту Михаилу Лунину. Но и тот гордо отказался от бегства, заявив, что предпочитает разделить участь своих товарищей.

Морскому капитану Николаю Александровичу Бестужеву, старшему из четырех братьев Бестужевых, участвовавших в восстании, император сказал:

— Вы ведь знаете, что все находитесь в моих руках. Я могу Вас простить, и если буду уверен, что в Вашем лице найду верного слугу, то прощу и Вас.

На это Бестужев ответил:

— Ваше Величество! Именно в том и несчастье, что Вы все можете сделать, что Вы стоите над законом. Хочу разделить участь тех Ваших подданных, которые в будущем надеются жить под властью закона, а не по прихоти Ваших капризов или минутных настроений.

Михаила Бестужева доставили на допрос с крепко связанными за спиной руками. Обессилев от усталости, лишенный сна и истерзанный пытками юноша опустился на стул.

— Как смеешь сидеть в моем присутствии? Встань, мерзавец! — закричал брат императора Михаил.

— Я устал все это слушать! — сказал он. Вошел император и тоже начал кричать:

— Смотрите, какой молодой, а уже законченный злодей! Без него вряд ли заварили бы всю эту кашу.

Когда допрашивали декабриста Ивана Якушкина, Николай I прочувственно обратился к молодому человеку.

— Вы нарушили Вашу присягу?

— Виноват, государь.

— Что Вас ожидает на том свете? Проклятие. Мнение людей Вы можете презирать, но что ожидает Вас на том свете, должно Вас ужаснуть. Впрочем, я не хочу Вас окончательно губить: я пришлю к Вам священника. Что же Вы мне ничего не отвечаете?

— Что вам угодно, государь, от меня?

— Я, кажется, говорю Вам довольно ясно; если Вы не хотите губить Ваше семейство и чтобы с Вами обращались не как со свиньей, то Вы должны во всем признаться.

— Я дал слово не называть никого; все же, что знал про себя, я уже сказал Его Превосходительству, — ответил он, указывая на Левашева, стоящего поодаль.

— Что вы мне с Его Превосходительством и с Вашим мерзким честным словом!

— Назвать, государь, я никого не могу.

Николай I приказал:

— Заковать его так, чтобы он пошевелиться не мог. Далеко не равным был поединок между декабристами и Николаем I. Формально в нем побеждал всесильный в данном случае император. Но в схватке за человеческое достоинство, за честь и гражданственность победителями выходили молодые честные сыны России. Они с удивительным спокойствием преподносили ему пример другой, не известной до того морали.

Понятие «гражданин» пришло в Россию обогащенным новым содержанием первым русским революционером А. Н. Радищевым, человеком, который провел резкую черту между понятиями подлинного и ложного гражданина России.

— Варвар! Недостоин ты носить имя гражданина, — гневно обращался он к русскому помещику, угнетателю крестьян, основному столпу крепостного права.

Наступало великое время. Его молодые представители уже почувствовали историческую потребность наполнить новым содержанием понятие «гражданин России». Они вырабатывают свои принципы чести, свое понятие доблести, свое понимание патриотизма.

Словно два мира, чуждых и враждебных один другому, различно воспринимавших установившиеся некогда понятия, «молодые» противостоят «старым», «отцы» — «детям». Между ними пролегает глубокая пропасть.

— Мы отдалились от них на целых сто лет! — говорил в этой связи декабрист Иван Якушкин.

Совсем по-другому Понимала свое место в жизни и мире «молодая» Россия.

«Знаки почтения и титулы не всегда являются признаками чести», — писал князь Иван Щербатов, друг декабристов.

Своеобразным подтверждением этих слов явилась война против Наполеона. В июньские дни 1812 года французская армия перешла Неман. Под развевающиеся боевые знамена России дворяне могли встать только добровольно. Но для них, аристократов, это было патриотическим долгом.

Юноша Никита Муравьев с военной картой в кармане сбежал из дома, чтобы присоединиться к армии. Его схватили, связали, приняв за шпиона. Но в штабе быстро разобрались, что этот мальчик — сын воспитателя императора Михаила Никитича Муравьева. Его отправляют обратно домой с письмом к матери Екатерине Муравьевой, в котором ее благодарили, что воспитала такого смелого и решительного сына.