Юрий Мухин - ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия)

Ну и не стерпел я, и после этого обеда потянуло меня японцев чем-то уязвить. И я рассказываю компании, что был в Японии и поразили меня в метро автоматы по продаже билетов. Суешь в щель купюру любого достоинства, нажимаешь кнопку станции, куда хочешь доехать, и автомат выплевывает тебе билет и сдачу в виде более мелких купюр и монет, причем разного соответствующего достоинства. Но после этого идешь к входу в метро, а там японские мужики берут эти билеты и вручную компостируют их. Ну, а зачем тогда автоматы? Пусть бы эти мужики продавали и билеты! Люксембуржцы посмеялись, а японцы, к моему удивлению, к порядкам в токийском метро отнеслись серьезно и разъяснили мне то, что я, вообще-то знал и без них, но не учел в данном случае.

— Видите ли, Мухин-сан, — сказал один из них, — японские фирмы никогда своих сотрудников не увольняют до пенсии, как бы трудно фирме не было. Фирма, владеющая метро, внедрила автоматы по продаже билетов, в связи с чем высвободились кассиры, но их нельзя уволить. Вот фирма и поставила их на контроль билетов, пока из фирмы не уволится достаточно пенсионеров, чтобы обеспечить рабочими местами высвободившихся кассиров. Тогда фирма поставит и автоматы контроля.

Через пару лет я вновь попал в Токио и убедился — на входе и выходе из метро уже стоят автоматы, которые не только впускают пассажиров, но и не выпускают их, если они проехали больше, чем заплатили. Что характерно, я ведь знал об этом правиле японских фирм, но совершенно не учел его и полагал, что это что-то не в порядке со здравым смыслом руководителей токийского метрополитена, а японцы, даже будучи металлургами, тем не менее, сразу же сообразили, в чем дело, и немудрено, поскольку это их японская особенность, это их жизнь.

Так вот и с немцами. Читаешь в их воспоминаниях описание поступления в армию, описание карьеры и не можешь понять, почему в жизни мемуариста произошло то или иное событие, почему он возмущается тем, что оставляет тебя равнодушным, и никак не реагирует на то, что тебя удивляет? А он — немец, ему это обыденно и понятно настолько, что он не видит нужды специально останавливаться на разъяснении сути события, но тебе-то от этого не легче… Тебе приходится чесать затылок в догадках, почему бы это могло быть так?

Вторая трудность заключена в проблемах перевода. Даже в СССР, который имел прекрасных переводчиков с любых языков, профессиональная специфика не всем переводчикам давалась, и не всегда. Скажем, в первых изданиях Мюллера-Гиллебранда 1958 года название танка 38t (38-го года, чешский) переведено как «38-тонный», мемуары Бруно Винцера «Солдат трех армий» 1971 года предваряет сообщение, что Винцер «штабс-офицер бундесвера» , но штабс-офицеров не бывает — есть штаб-офицеры и штабс-капитаны. (Вообще-то «штаб» — это руководящий, в русской армии штаб-офицеры следовали за обер-офицерами — за старшими офицерами и предшествовали генералам, а «штабс» — это помощник, штабс-капитан — помощник командира роты (капитана) по строевой части.)

И совсем начался кошмар в настоящее время, когда издательства из экономии поручают делать переводы немецких авторов с американских изданий на английском языке. Тут-то уж переводчики-умельцы такое творят! Дело в том, что американцы, переводя на английский, уже врут и применяют свое видение дела там, где оно совершенно не соответствует немецкому, скажем, ефрейторов именуют капралами, что совершеннейшая глупость, а когда потом этот текст переведен с английского на русский, то тут вообще не поймешь, о чем речь.

Вы, неверное, обратили внимание, что американские традиции широким потоком входят и в жизнь России, особенно в жизнь российских придурков. К примеру, были у нас институты и университеты, и всем было понятно, о чем идет речь. Академии же, кроме Академии Наук, были только военные и духовные, поэтому в нашем понимании академия дает образование выше высшего. Теперь у нас везде сплошь и рядом академии при на глазах ухудшающемся уровне подготовки их выпускников. Это типично американская традиция, ведь в США чем никчемнее контора, тем громче у нее название. Скажем, полицейская школа, в которой вас за полгода научат регулировать уличное движение, имеет громкое название «академия». Действительно же мощные учебные заведения США носят достаточно скромные названия типа «Гарвардский университет» или «Массачусетский технологический институт».

Поэтому, когда в переводе с «американского» начинаешь читать биографии немецких генералов, то поражаешься количеству училищ и академий, которые они закончили, и это при том, что у немцев вообще не было никаких военно-учебных заведений ни в нашем, ни в американском понимании того, что такое военно-учебное заведение.