Виктор Суровов - Ледокол 2

Во время этого визита состоялся и примечательный диалог Бека с министром иностранных дел рейха Риббентропом, о чем последний оставил такую запись:

«Я спросил Бека, не отказались ли они от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского… от претензий на Украину. На это он, улыбаясь, ответил мне, что они уже были в самом Киеве, и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня».

Эти идеи Пилсудский реализовал с грандиозным размахом. Он стал единоличным диктатором Польши в 1926 году, продемонстрировав редкостный для Европы издевательский тон по отношению к парламенту: «…Я мог бы не впустить вас в зал национального собрания, насмехаясь над всеми вами, но я проверю, можно ли пока еще в Польше править без кнута». «Сейм политических проституток» – эту оценку польского парламентаризма Пилсудский пронес через всю свою политическую деятельность.

Стремясь к единоличному правлению, Пилсудский руководствовался элементарной логикой диктатора – править должен один. Для строительства империи от моря до моря, чему посвятил свою жизнь Пилсудский, диктатура была единственно возможной формой правления в условиях предвоенной Польши.

Соответствовал обстоятельствам и тот культ личности, который сложился вокруг имени диктатора. [123] Этот культ нес такой же отпечаток пошлости и безвкусицы, как и культы Гитлера, Муссолини. Вот один из образчиков популяризации образа Пилсудского, принадлежащий писателю Юлиушу Каден-Бандровскому. Описываются тяжелые будни вождя нации во время Первой мировой войны:

«Уснул в Енджеевском комиссариате, не доев даже супа. Мы не смели будить его. Это мог сделать только Жулиньский (один из руководителей польских легионеров). Он ждал до последней минуты. Затем наклонился и легко взял Пилсудского за руку. Если бы я не боялся преувеличения, сказал бы: как будто ангел будил льва. Столько силы, и кротости, и веры было между двумя людьми».

1920 год. 29 марта в докладе от имени ЦК Ленин говорит делегатам IX съезда РКП:

«Польша, представители которой особенно сильно бряцали оружием и продолжают бряцать… прислала приглашение открыть мирные переговоры».

Сказав о нарастании революционного движения в Германии и Польше, Ленин продолжает:

«В сознание самих представителей буржуазно-помещичьей Польши начинает проникать мысль: «не поздно ли, не будет ли раньше Советская республика в Польше, чем учинение государственного акта, мирного или военного?» Они не знают, что делать. Они не знают, что несет им завтрашний день. Мы знаем, что каждый месяц несет нам гигантское усиление наших сил и будет давать больше… Но мы к международному кризису должны относиться с чрезвычайной внимательностью и готовностью встретить какие бы то ни было неожиданности».

Кроме того что в Польше бряцали оружием, во всем остальном Ленин отчаянно ошибался, если не [124] считать самое общее высказывание о неожиданности. «Союзники» полным ходом вооружали Польшу, которой пообещали за поход против России значительное увеличение территории («От можа до можа). Так, Франция к этому времени поставила Польше 1,5 тысячи орудий и 10 млн. снарядов к ним, около 1500 орудий, 2500 пулеметов, свыше 300 тысяч винтовок, 350 самолетов, 800 грузовиков, огромное количество другого вооружения и предоставила долгосрочный кредит в сумме более 1 млрд. франков. В подготовке формирования польской армии принимали участие французские генералы Фош и Анри.

Соединенные Штаты предоставили Польше долгосрочный кредит на сумму 160 млн. долларов, большое количество медикаментов, две сотни бронемашин, три сотни самолетов, три миллиона комплектов обмундирования и четыре миллиона пар обуви.

Великобритания оказала скорее символическую помощь, поскольку английские политики понимали, что Франция стремится к гегемонии в континентальной Европе, а в лице Польши она обрела верного союзника.

Кроме того, в Польшу «союзниками» была переброшена 70-тысячная армия генерала Ю. Галлера, сформированная из поляков в 1917 – 1918 гг. К весне 1920 г. в распоряжении маршала Пилсудского оказалась армия, позволившая ему создать на фронте 5-кратный перевес над Красной Армией.

На страницах «Ледокола» Резун очень любит считать. Действительно, цифры порой бывают весомее всяких других аргументов. Вот пусть и посчитает, проанализирует и скажет: к чему было так вооружать Польшу, когда во всей остальной Европе разоружались и готовились к долгому миру? И Ленин был совершенно прав, когда говорил о таящихся [125] в международном плане неожиданностях. Сказать-то сказал, но почему-то сам не придал реального значения собственным словам. Не прошло и месяца с момента ленинского «прогноза», как поляки «неожиданно» начали боевые действия. 26 апреля 1920 г., воспользовавшись катастрофическим положением России, поляки начали вторжение в Малороссию и 7 мая захватили Киев. Это был настоящий блицкриг.