Леонард Котрелл - Во времена фараонов

Хирургические инструменты лекаря лежат на столе рядом с кроватью: кривые ножи различной формы, сверла и пилы. С помощью небольшой острой пилы лекарь снимает часть черепа и удаляет оболочку, чтобы вскрыть мозг. Затем осторожно удаляет запекшуюся кровь и очищает поврежденную ткань, пришивает удаленную оболочку и ставит на место часть черепа, заклеивает его и забинтовывает голову.

Когда лекарь закончил, уже светает. Ржание лошадей и отдаленные звуки труб слабо разносятся в неподвшкном воздухе. На немой вопрос Кенамона лекарь отвечает:

— Сейчас ничего не могу сказать. Еще рано делать выводы.

Он кладет руку на грудь Сенмута.

— У него здоровое сердце. Он должен выжить, но еще долго не сможет двигаться. Он должен остаться здесь на несколько недель. А потом его можно будет перевезти в Кадеш.

На встревоженном лице Кенамона появляется улыбка. Лекарь кладет руку на плечо молодого человека и добавляет:

— Не печалься, сын мой. Как у всех солдат, у него очень прочный череп…

Нереально? Нет, не совсем. Такие операции древние египтяне делали даже в додинастические времена. Найден ряд черепов со следами трепанации. Пациенты иногда выживали после таких операций, о чем говорит тот факт, что отсеченная часть черепа срасталась с соседними костями. О других операциях, таких же сложных, как эта, которые делали египетские лекари-хирурги, нам известно из хирургического папируса Эдвина Смита. Папирус датирован началом Нового царства (приблизительно 1500 г. до н. э.). Эта самая древняя в мире книга по хирургии приводит сорок восемь случаев, начиная с ушибов черепа и кончая повреждениями позвоночника, методически систематизирует их.

Этот замечательный документ доктор П. Г. Собхи Бей, профессор медицины, описывает так:

Каждому случаю предшествует краткий заголовок, содержащий диагноз, затем следует другой, более подробный диагноз, краткий, но четко сформулированный план операции, а иногда и консервативного лечения. В большинстве случаев более поздний [египетский] комментатор добавил к ним пояснительные заметки для того, чтобы растолковать трудные для понимания термины или неясные места, содержащие в оригинале устаревшие слова и выражения.

Следовательно, этот папирус был, вероятно, одним из стандартных учебников, которые использовались в египетских медицинских школах, и существовал, разумеется, намного раньше даты, проставленной на рукописи. Фактически ему могло быть 5000 лет.

Есть и другие медицинские папирусы. В папирусе Эберс рассматриваются нарывы, киста и другие подобные болезни, в папирусе Кахун затронуты вопросы гинекологии. Часть папируса Честер-Битти посвящена рецептам и лекарствам при болезнях прямой кишки и геморрое. Папирус Хёрст содержит 250 рецептов или отрывки из них. Остальные папирусы находятся в Британском музее и в Турине. Некоторые из этих папирусов содержат одинаковые отрывки текста и, вероятно, переписаны с одной и той же работы лекаря.

Можно ли предположить, что египтяне были хорошо осведомлены о строении человеческого тела? Конечно, они знали анатомию намного лучше, чем другие древние народы, благодаря широко распространенному обычаю бальзамировать и мумифицировать трупы. Уоррен Доусон в книге «Наследие Египта» пишет:

Этот обычай прежде всего предоставил возможность накопить наблюдения в области сравнительной анатомии, потому что он помог практикующим познать аналогию между внутренними органами человеческого тела и животных. С внутренними органами животных человек был уже давно знаком благодаря освященному веками обычаю резать животных для приготовления пищи или для принесения их в жертву. Знаменательно, что различные иероглифические знаки, обозначающие части тела и особенно внутренние органы, изображают органы млекопитающих, а не человека. Это доказывает, что знания анатомии млекопитающих у египтян были древнее, чем знание анатомии человека. Кроме того, они установили существенное сходство между строением человека и животных.

В языке древних египтян существовало не менее 200 анатомических терминов, которые доказывают, что они могли распознавать и различать большое число органов человека, которые менее осведомленные люди рассматривали бы как единое целое. Они познали важную роль сердца:

Основа науки врача — знать работу сердца. К нему подходят сосуды, для каждого движения тела…

Но они не постигли кровообращение. Для обозначения мускулов, артерий и вен они использовали одно и то же слово: кровеносные сосуды, связанные с сердцем, они называли тем же самым словом, что и мускулы. Они думали также, что сердце — вместилище разума и чувств, и придавали значительно меньшее значение головному мозгу, несмотря на то что знали, как повреждение мозга влияет на работу определенных мышц тела. Они считали сердце настолько важным органом, что бальзамировщики вновь вкладывали его в тело покойного перед погребением, в то время как другие внутренние органы удалялись и бальзамировались отдельно. Однако, как говорит Уоррен Доусон,