Льюис Дартнелл - Цивилизация с нуля. Что нужно знать и уметь, чтобы выжить после всемирной катастрофы

Перевод Н. Гордеевой.

Качество топливных запасов экономисты оценивают, вычисляя соотношение полученной энергии к затраченной (EROEI). Этот коэффициент показывает, сколько полезной энергии можно получить с месторождения в отношении ко всей энергии, затраченной на добычу, обогащение и переработку. Например, первые освоенные месторождения нефти в Техасе в 1900-х гг. было легко разрабатывать, и EROEI у них составлял около 100 — они приносили в сто раз больше энергии, чем тратилось на ее добычу. В наши дни, когда мировые запасы нефти истощились и все бóльших усилий стоит добыча и переработка последних ее капель (чего стоят хлопоты с устройством морских буровых платформ), рентабельность энергии упала до 10.

Древесный уголь в ряде отношений превосходит каменный, он ни в коем случае не канул в историю. Например, Бразилия располагает большими запасами древесины, но скудными залежами каменного угля — по мере разрастания лесов в постапокалиптическом мире эта ситуация станет более повсеместной — и является крупнейшим на планете производителем древесного угля. Часть его сгорает в домнах при выплавке чугуна, который вывозится в США и другие страны, где превращается в сталь для машин и кухонной техники. Источником сырья для древесного угля служат в основном возобновляемые лесные насаждения, и, значит, таким способом можно получать «зеленую» сталь.

В наши дни керосиновые фонари и свечи воспринимаются как аварийная технология, надежные и легко хранимые средства на случай чрезвычайной ситуации, когда более сложные устройства перестанут работать. Однако старые технологии также служат для создания особой атмосферы: запряженный лошадьми катафалк на похоронах или свечное освещение на романтическом ужине. В этом смысле некоторые простые технологии никогда не устаревают: они живут, но меняют предназначение. Для наследников же постапокалиптической Земли они станут хорошей подмогой на первых порах.

ВНИМАНИЕ! Не применяйте для изготовления мыла алюминиевую посуду! Алюминий вступает в реакцию с сильными щелочами, выделяя взрывоопасный водород.

Перевод И. Полоцка, С. Борисова.

Больше 100 лет семья врача, придумавшего акушерские щипцы, хранила изобретение в тайне, чтобы получать доход, пользуясь преимуществом перед другими акушерами. Чтобы сохранить секрет, щипцы вносили в комнату роженицы в футляре и вынимали не раньше, чем удалятся все посторонние, а роженице завяжут глаза.

Одно из первых в истории клинических испытаний лекарства провели в 1747 г. на больных цингой, чтобы показать, что плоды цитрусовых содержат вещество, предупреждающее эту болезнь.

В 1681 г. Антоний ван Левенгук, применив такой инструмент, стал первым в истории человеком, увидевшим микроорганизмы. Заболев расстройством кишечника, Левенгук не преминул изучить под микроскопом образец собственного жидкого стула. И увидел «крохотных существ, весьма изящно движущихся», «немного вытянутые, а их живот… усажен бесчисленными лапками». Увиденные Левенгуком организмы мы сегодня относим к простейшим, это гиардии, распространенный возбудитель диареи. Вскоре после этого Левенгук обнаружил микробы в каплях воды и бактерии, кишащие в экскрементах и гнилых зубах. А рассматривая собственное семя, увидел оживленно извивающиеся сперматозоиды, без которых невозможно половое размножение животных (Левенгук особо оговаривал, что получил образцы материала «без всяких греховных ухищрений» и что это были «излишки, которыми наделила меня природа в моих супружеских отношениях»).

Предположение о существовании невидимых мелких организмов высказывалось задолго до того, как появился первый микроскоп. В 36 г. до н. э. римский ученый Марк Теренций Варрон писал, что «вокруг плодятся не видимые глазом мельчайшие существа, которые, плавая в воздухе, попадают в нутро человека через нос и рот и вызывают тяжелые болезни». История могла бы пойти совсем иным путем, если бы Варрон додумался для подтверждения своей догадки сделать примитивный микроскоп из стеклянного шарика. Представьте себе, скольких эпидемий и страданий избегло бы человечество, если бы микробная теория возникла до Рождества Христова.

К концу XIX в. ветряные мельницы достигли высокого уровня инженерной сложности, их ориентацией управлял центробежный регулятор (два тяжелых шара на рычагах), который автоматически изменяет зазор между жерновами в зависимости от скорости ветра. Сегодня мы этот механизм ассоциируем прежде всего с паровозом, где он управляет клапанами, впуская пар высокого давления в поршень, если тот вращается слишком быстро, но фактически Джеймс Уатт целиком заимствовал эту схему у ветряных мельниц.