Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса

На другой день, 15 мая, Гамильтон на «Харрикейне» вылетел в Нортхолт, Лондон, взяв первые два отпечатанных отчета Киркпатрика о беседах с Гессом и, предположительно, свой собственный, исправленный рапорт, хотя, как известно, личному секретарю Черчилля, Джону Мартину, он отправил его не раньше 18-го числа — возможно, он хотел показать его в министерстве авиации, или потому, что Черчилль снова попросил внести в документ поправки. Тем временем в Шотландии Киркпатрик нанес Геесу третий зарегистрированный визит. В 4.50 дня он позвонил в министерство иностранных дел из госпиталя в Драймене; на звонок ответил Генри Хопкинсон:

"Мистер Киркпатрик подчеркнул, что если мы хотим выудить из Гесса больше информации, нам нужно представить кого-то в роли парламентария, кто мог бы порасспрашивать его о мирных предложениях и попросить привести доказательства его утверждений, фактов и т. п. Он сказал, что его визит Гесс воспринял как дань вежливости и склонить его к разговору о политике было трудно. Он воспользовался ситуацией и спросил его о книгах, пожаловался на шумную охрану и попросил вернуть его [гомеопатические] лекарства. (Я попросил мистера Киркпатрика проследить, чтобы этого не сделали.) Мистер Киркпатрик пояснил, что ситуация для него сложилась довольно неловкая и что до тех пор, пока не найдут парламентария для переговоров с Гессом, тревожить его не стоит, пусть думает, что его предложения обсуждаются в Лондоне…"

Возникает вопрос: о каких предложениях речь?

Единственное предложение, нашедшее отражение в исправленном отчете Гамильтона, состоит в том, что Великобритания должна "оставить свою извечную политику поддержания наиболее сильной в Европе державы" [12] Традиционная политика Великобритании — противостоять самой сильной державе на континенте. Такое представление было и у Гитлера (который неоднократно об этом говорил в публичных выступлениях и в узком кругу), и у Гесса. ; в отчетах Киркпатрика, кроме поддержки Ирака и гарантии возмещения материальных убытков, нанесенных войной, народам Германии и Британии, говорилось о предоставлении Германии со стороны Британии свободы действий в Европе, в то время как Германия взамен давала ей свободу действий в ее империи, за исключением бывших германских колоний, которые она должна была вернуть метрополии. Вряд ли эти предложения требовали длительного обдумывания. Они нуждались всего лишь в детальных пояснениях. Более того, из всех отчетов вытекало, что они не были официальными предложениями, исходящими от Гитлера или германского правительства. Киркпатрик в своем первом телефонном звонке Кадогану сказал, что Гесс "уверяет, что прибыл по собственной инициативе"; в записке Мейкинса относительно пропаганды, составленной в тот же день, сказано, что "[он] прибыл исключительно по собственной инициативе и никакого поручения германского правительства в нашей стране не исполняет…". На другой день в проекте заявления Черчилль укажет: "Более чем ясно, что никакого задания от германского правительства в нашей стране он не имеет…" Киркпатрик, умный и опытный политик, едва ли мог рассчитывать, что этот одинокий, никем не уполномоченный визитер мог бы поверить, что такие туманные предложения (как значится в досье) находятся на рассмотрении в Лондоне. Его совет Хопкинсу едва ли имеет смысл, если только настоящее официальное предложение уже не лежало на столе, "предложение, от которого нельзя отказаться".

На другой день, 16 мая, Черчилль написал Кадогану записку, из которой следует, что такая возможность не исключается:

"Пожалуйста, составьте обстоятельное резюме по разговорной части трех бесед с Гессом, особо выделяя пункты, упоминаемые мной в подготовленном, но не сделанном заявлении. Я отправлю его президенту Рузвельту с сопроводительной телеграммой".

Что может означать "разговорная часть" бесед с Гессом? Что имелась еще и "документальная часть"? Если так, то напрашивается вывод, что Гамильтон доставил Черчиллю в Дичли-Холл привезенный Гессом проект мирного договора, после чего документ снова последовал в Шотландию, в портфеле Киркпатрика; задание Киркпатрика на этот раз состояло не столько в том, чтобы произвести опознание (официальное коммюнике, подтверждающее личность Гесса, министерство иностранных дел выпустило в 11.20 утра 12 мая, за час до прибытия Гамильтона и Киркпатрика в военный госпиталь Драймена), а чтобы проверить его на предмет значения и авторитетности его предложений.