Арне Фальк-Рённе - Где ты, рай

После этого капитан Уоткин Тенч оглашает приговор пивовару:

"Губернатор Филлип как представитель его Королевского величества приговаривает заключенного Томаса Уотсона к смертной казни через повешение за нападение на капрала Джеффри Милстона".

Тенч делает паузу и продолжает: "Однако, учитывая хорошее поведение заключенных на "Шарлотте" после отплытия, а также ходатайство самого капрала Милстона, губернатор Филлип милостиво заменяет это наказание трехкратной поркой по сто ударов кнутом".

Трижды по сто ударов кнутом - это больше того, что в состоянии вынеси взрослый мужчина, и это настолько мучительная кара, что ей можно предпочесть виселицу. Но Тенч продолжает читать:

"Понимая, что поведение заключенного Томаса Уотсона - следствие плохой погоды в самые последние дни, капитан Гилберт, доктор Уайт и я решили помиловать заключенного, освободив его от порки, надеясь, что отныне он не нарушит распорядок на судне. На этом дело прекращается".

Заключенные слишком слабы, чтобы кричать "Ура!", но, если бы у них хватило для этого сил, нет никакого сомнения в том, что оглушительные крики "Ура!" показали бы, что Тенч, Уайт и Гилберт стали героями дня.

С некоторыми женщинами возникают другие проблемы. Трудно, чтобы не сказать невозможно, воспрепятствовать их общению с солдатами морской пехоты. Вначале Тенч предпочитал смотреть сквозь пальцы на это, но пастор Джонсон и, может быть, особенно его супруга Глэдис полагали, что необходимо вмешаться, исходя из моральных принципов. Поэтому Тенч однажды ночью провел облаву, в результате которой шесть морских пехотинцев были обнаружены в помещении заключенных женщин. На следующее утро на палубу были вызваны все женщины, кроме тех, кто чувствовал себя совсем плохо, и Тенч предоставил слово пастору Джонсону, который убежденно увещевал о пагубности и опасности греха. "От имени капитанов Гилберта и Тенча я извещаю, что вам не разрешат выходить на палубу, если будет продолжаться такая греховная жизнь, - грозит он. - Не забывайте, что наш милостивый господь видит все, что здесь происходит, даже под верхней палубой".

Девица Бетти, которая вдоволь запаслась ромом и джином за счет благосклонности к морским пехотинцам, уже успела утром пропустить пару рюмок. "Мои нары находятся как раз у стенки, которая отделяет меня от каюты господина пастора и его жены, - рассказывает она, - и я ручаюсь, что постель госпожи пасторши по ночам скрипит, когда помазанник божий пытается подняться на ложе любви".

Это откровенное свидетельство вызвало рев смеха, что повлекло за собой серьезную жалобу пастора Джонсона на бесстыжих женщин. Поэтому капитан Тенч велел девице Бетти днем надеть "колпак". Это бочка, в которой оставлено отверстие для головы; при движении корабля в море бочка падает и катается по палубе. Девица Бетти приняла наказание с юмором, а визиты солдат к женщинам вряд ли сократились.

4

С 6 августа по 4 сентября флотилия стояла на рейде Рио-де-Жанейро. Офицеры проводили время на суше, но ни морским пехотинцам, ни заключенным не разрешили выйти на берег.

Для Мэри Брод длительное морское плавание было особенно тягостно, так как она ждала ребенка. Доктор Джон Уайт, назначенный главным врачом колонии, плыл на "Шарлотте", и в жаркие дни, когда волнение усиливается и женщины особенно страдают в своем убогом помещении под верхней палубой, он позаботился, чтобы Мэри перевели в отдельный отсек, в котором обычно хранились запасные паруса. Капитан Гилберт позволил их временно перенести, и в этом помещении Уайт принимает роды у Мэри. 8 сентября он записывает в своем дневнике: "Мэри Брод, заключенная, произвела на свет здоровую девочку".

Пока флотилия стоит на рейде Капстада [22], где последний раз загружаются запасы продовольствия и живого скота, пастор Ричард Джонсон находит время окрестить маленькую дочку Мэри. Она получает имя Шарлотта по названию корабля, но Мэри желает также, чтобы ей еще дали имя Спенс.

"Отец твоего ребенка - моряк по имени Спенс?" - пытается выведать пастор. Однако Мэри отказывается назвать отца ребенка.

Когда флотилия покидает Капстад, ей предстоит самая трудная часть пути. Всего через несколько дней после выхода в море задул юго-восточный ветер, который относит корабли в "ревущие сороковые" [23]. Шесть месяцев заключенные находятся на борту судна, не получив разрешения выйти на берег ни в Тенерифе, ни в Рио-де-Жанейро, ни в Капстаде. То же относится и к преобладающей части рядовых матросов, поскольку офицеры опасаются, что они сбегут, воспользовавшись пребыванием на берегу.