Вольфганг Акунов: "Похабный" мир

На второй раунд переговоров в Брест-Литовск приехал сам наркомвоенмор товарищ Бронштейн-Троцкий, впоследствии увенчанный лаврами «создателя Красной Армии» (пока послушным гражданам «страны Советов» дружески не «посоветовали» забыть об этом факте на 70 лет!).

Как вспоминал фельдмаршал Гинденбург, «...из Брест-Литовска раздавались дикие агитационные речи доктринеров разрушения. Широкие народные массы всех стран призывались этими подстрекателями свергнуть угнетающее их иго и установить царство террора. Мир на земле должен быть обеспечен массовым убийством буржуазии.

Русские парламентеры, и прежде всего Троцкий смотрели на переговоры, которые должны были примирить сильных противников, как на средство сильнейшей агитации. При таких условиях неудивительно, что переговоры о мире не подвигались вперед. По моему мнению, Ленин и Троцкий аели активную политику не как побежденные, а как победители, причем они хотели внести разложение в наш тыл и в ряды нашего войска. Мир при таких условиях грозил стать хуже, чем перемирие. Представители нашего правительства при обсуждении вопросов мира поддавались ложному оптимизму. Высшее военное командование учитывало опасность и предостерегало против нее».

Ситуация изменилась с прибытием делегации Украины как равноправного партнера. Первое, чего украинцы потребовали в обмен на мир, было признание их государственной независимости. У них в руках были хлеб и знаменитое сало. Они не собирались выступать на переговорах в роли жалких просителей или марионеток, а потребовали ни много ни мало – принадлежавшие Австро-Венгрии Буковину и Галицию, на том основании, что там-де проживало много украинцев. Когда представители Центральных держав постарались умерить территориальные притязания украинцев, последние потребовали предоставления Галиции и Буковине статуса автономии с особым управлением, и при этом вовсе не спешили соглашаться на признание старой государственной границы. Троцкий, со своей стороны, снова долго торговался с немцами о Прибалтике и Польше. 15 января 1918 г. вспыхнула голодная забастовка в Вене, быстро распространившаяся на всю Австро-Венгрию. 28 января последовала экономическая забастовка в Берлине, в ходе которой, в частности, прекратили работу 400 000 рабочих и работниц оборонной и других жизненно важных отраслей промышленности. В последующие дни только в германской столице бастовало более полумиллиона рабочих.

Забастовка перекинулась и на другие промышленные центры Германии, охватив северогерманские портовые города Любек, Бремен, Киль, Вильгельмсгафен и Гамбург, а также Бранденбург, Брауншвейг, Дортмунд, Дрезден, главную кузницу германского оружия Эссен, Галле, Лейпциг, Готу, Иену, Геру, Магдебург, Мангейм, Людвигсгафен, Мюнхен, Нюрнберг, Золинген, Кельн и многие другие города Германии. Многие военные заводы были почти полностью парализованы. Украинцы стали немедленно требовать все больших уступок за свои «хлiб и сало». Большевики приободрились. Казалось, вот-вот вспыхнет столь страстно ожидаемая ими мировая революция. Зачем же вести еще какие-то переговоры «со сворой псов и палачей»? Все равно «скоро все наше будет!». Как писал красный бард Маяковский:

Переговоры снова зашли в тупик.

Через неделю они, однако, возобновились – на этот раз в новой ситуации. Красные войска напали (разумеется, без объявления войны!) на Украину и, громя слабые части тамошней Центральной Рады, подступали к Киеву. Окрыленный их успехом, Троцкий отказался признавать украинскую делегацию, стал (на несколько неожиданный в его устах «старорежимный» манер!) именовать Украину не иначе как «неотъемлемой частью России», а договоры Центральных держав с Украиной – «вмешательством в русские дела». Это при том, что, по Марксу и Ленину, у «пролетариев нет отечества»! «Демон революции» уже потирал руки в ожидании близкого революционного взрыва в Германии и Австрии и потому строил свою переговорную тактику на выигрыше времени. Но брестским словопрениям внезапно пришел конец, ибо совершенно неожиданно раскрылись расчеты большевиков на мировую революцию.

В Берлине была перехвачена радиограмма из Петрограда, обращенная к германским солдатам и содержавшая - ни много ни мало! - призыв к убийству кайзера Вильгельма II, генералов, офицеров и к братанию с Советами. Короче, все по «русскому сценарию». Император Вильгельм рассвирепел от такой наглости и вероломства своих вчерашних холуев, приказал немедленно прервать переговоры, а вдобавок потребовал от большевиков не оккупированных еще немцами областей Эстонии и Латвии убираться подобру-поздорову за кордон. Украинцы же, по мере продвижения красной армии вторжения к их столице – Киеву – стали проявлять все большую сговорчивость, и, наконец, 9 февраля, в день взятия красными Киева, согласившись на положение вассала Германии – лишь бы та их защитила от «красной чумы»! - заключили сепаратный мир с Центральными державами и согласились на ввод германских и австро-венгерских войск на свою территорию.