Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

Кирилл рассказал историю с саботажем Зубинского.

- Хорошо еще, он тебе в спину пулю не пустил, - сказал Рагозин.

- Я к нему спиной не оборачивался.

- И правильно. Не мало у нас бед оттого, что к военным спецам затылком становимся... Может, наш городской военком тоже из специалистов?

- Не знаю.

- Надо проверить. Зачем он тебе Зубинского подсунул? Не без дальней мысли, а?.. Ты как думаешь о юге? - вдруг спросил Рагозин.

- О каком юге? - словно не понял Кирилл.

- Под Курском. Похоже, мамонтовский урок не впрок, а? Попробовали получилось. Отчего еще не попробовать, а?.. О белых я говорю, о белых, а?

- Хуже бы не было, чем с Мамонтовым.

- А я про что? Отворят настежь ворота господа военные специалисты - и пожалуйте! - расхлебывай.

- Не все же дело в специалистах. И не все они одинаковы. Вот Дибич... я тебе прежде не говорил о нем? Командиром моей роты был...

- Убили?

- Да. Не могу забыть человека!

Кирилл задумался на мгновенье, потом - будто настала пора оценить путь, пройденный с этим человеком, - стал вспоминать о всех встречах с ним, вплоть до последней на тропе, под кустом неклена, когда Дибич уже не мог отозваться на отчаянный взгляд своего товарища.

Рагозин ни разу не прервал печальной повести и только в конце, туго растирая ладонью свою лысину, сказал:

- Это так, дружище. Хорошую душу нельзя не пожалеть, это так.

- Что ж пожалеть! - встрепенулся Кирилл. - А отвечать за нее надо или нет?

- Отвечать? - переспросил Рагозин и помолчал. - Отвечать будто тоже надо бы... Вот какого рода вещь, понимаешь ли, да. Отвечать, да. Приходится, если этакий случай.

Кирилл грустно усмехнулся.

- Что ж, раскаянием, что ли? Раскаянием отвечать или как?

- Раскаяние перед собой - весьма похвально, пожалуй. Отчего же? Для самосовершенствования. Весьма. Но в смысле ответственности... Маловато, если перед одним собой.

- Так вот я и спрашиваю - что значит отвечать? - немного раздраженно сказал Кирилл.

- А это значит, чтобы кто-то с тебя спросил. Спросил, понимаешь ли, с тебя ответ - как и что, по чьей вине верный нам человек потерян... Ты отчитываться будешь в исполнении своего задания, вот тогда и скажи.

- Выходит, ты считаешь, вина на мне есть? - спросил Извеков, горячо всматриваясь в лицо Рагозина.

- А сам как считаешь?

Кирилл молча кивнул.

- По букве по военной, может, покойник больше виноват, - продолжал Рагозин. - Разве он смел оставить роту во время операции? Ведь командир, а? Дисциплинарно отвечает он. Да с мертвых не взыщешь. Поплатился. А ты, слава богу, живой. Отлучился Дибич с твоего согласия, да? А в партийном смысле ты ведь тоже командир. И получается, понимаешь ли... Хотя поголовному это можно было бы обойти, а по-душевному - надо сказать...

- Спасибо, я тоже так думал, - быстро проговорил Кирилл, торопясь освободиться от мешающей мысли. - У меня еще к тебе вопрос. Или уж просьба...

Но, быстро начав, он тут же остановился, потому что едва представил себе яснее, о чем хочет просить, как понял всю трудность задуманного. Он принудил себя улыбнуться.

- Но тогда тебе придется выслушать еще одну историю. Не измучил еще я тебя, нет? Я коротко.

Как только он заговорил о Мешкове, Рагозин стал ворочать головой на подушке, и вся свободная от бинтов часть тела - рука, и плечо, и ноги тоже нетерпеливо задвигалась под простыней, которой она была накрыта, и сделалось будто виднее, какой он громоздкий и как, наверное, ему неудобно на койке. Он не мог дослушать до конца рассказа о мешковском золоте:

- Ах, купецкая душонка! Обманул! Ведь как притворился! Хоть, говорит, матрас мой вспорите - ни одного золотого! Надо было его подушку вспороть, выходит дело, а?! Обвел меня, хитрец! И все ведь со смирением! Что будешь делать, а?

Он не мог остановить своих возгласов и то поднимал, то ронял на подушку голову.

- Деньги, которые мы конфисковали, доставлены в Саратов, - сказал Кирилл, - а сам Мешков - на барже!

- Там ему и место.

- Да, наверно, если суд найдет это место для него подходящим. А до суда... Я хотел с тобой посоветоваться, Петр Петрович. Меня просила дочь Мешкова, если возможно для старика что сделать...

Кирилл смолкнул. Рагозин перестал двигаться, затих и скошенным взглядом словно просматривал Извекова насквозь.

- Благодетелем заделаться вздумал? - сказал он после молчания.

- Похоже! - насмешливо тряхнул головой Кирилл.

- А что? Разве нет? Я этой святоше доверился, а он меня надул. И вышел я дураком. Ты его из ямы собираешься тянуть, а он, поди, думает, как бы тебя туда столкнуть.