Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

Рагозин привык видеть во всякой картине объясненную мысль. Здесь странно привлекало что-то иное. Вдруг два схожих рисунка раскрыли ему - чем было это иное. Он увидел лимонного верблюда, стоящего в розовой, как разбавленное вино, пустыне. Грустью веяло от картинки, вся безнадежность пустыни, все одиночество животного вместились в лимонно-розовое сочетание. На соседнем рисунке пунцовый конь арабской стати с длинной шеей взлетал на коричневую скалу. Конь мчался почти по вертикали, но в окраске его было столько силы, что не оставалось сомнения - он взлетит и на небо. Волнение исходило от цвета, превращенного маленьким художником в свет.

Рагозин подошел ближе к необыкновенным рисункам и прочитал повторяющуюся в нижних правых углах крупную подпись: Иван Рагозин.

Он стоял и смотрел на верблюда и на коня, и перечитывал подпись, и чувствовал, как словно костенеют его ноги и руки и он не может сдвинуться с места. Страшный испуг зародился у него в эту минуту на душе: откуда взялась его уверенность, что Ксана родила мальчика? Почему он уговорил себя, что надо искать сына? Может быть, если бы он искал дочь, она давно бы нашлась?

Но глаза его, заслезившиеся от напряжения, ничего не хотели видеть, кроме подписей под конем и верблюдом. Все стало пунцово-коричневым, лимонно-розовым вокруг, и в этом ликующем свете-красках врезано было непоколебимо четкое имя - Иван Рагозин. Сын был жив! Он жил рядом. Он протягивал со стены перепачканную красками руку своему отцу. Он - одаренный мальчик, может быть - талант! Конечно, конечно, каким еще мог быть сын Петра Петровича и Ксаны, если не одаренным мальчиком?!

Быстро пробиравшийся толпой Кирилл Извеков пожал Рагозину локоть и громко спросил:

- Здорово, правда, ведь здорово, а?

- Здорово, - ответил Рагозин так автоматично, что воспринял свой голос наплывшим будто из другого зала.

Потом он заметил Дорогомилова, окруженного детской ватагой и размахивающего рукой в жесткой манжете. Среди ватаги мелькнула рыжеватая голова Павлика. Рагозин вырвал себя из неподвижности, схватил мальчика за руку и подвел к рисункам.

- Смотри. Нравится, а?

- Ага, - сказал Павлик, - только лошадь не настоящая. Я знаю, чьи это рисунки! Это - Красилы-мученика.

- Какого мученика? - обиделся Петр Петрович. - Откуда ты знаешь?

- Мы вместе по берегу шастали. Его ребята зовут - Красила-мученик. Он все красит. Он нам свои рисунки показывал. У него есть лошади лучше этой.

- Послушай, ты, - решительно сказал Рагозин, подталкивая мальчика к рисункам, - читай, что написано.

Павлик прочитал подпись и вопросительно оглянулся на Рагозина.

- Так же, как вы, - сказал он растерянно.

- Это он?

- Подписаться - что же? Как хочешь, так и подпишись. А рисовал Красила-мученик, я знаю.

- Ты должен привести ко мне этого рисовальщика. Обещаешь?

- Где я его возьму? Он из детдома.

- Из какого?

- Много я знаю, из какого. Он не говорил.

- Но ведь ты его увидишь на берегу, а? Где вы там встречаетесь? Ну, давай слово, что приведешь!

В эту минуту Павлика заслонил подошедший старик в чесучовом изжеванном костюме, с отвислыми карманами пиджака. Он раскрыл рот в бездыханной улыбке:

- Извините, товарищ Рагозин. Я хотел бы, чтобы вы поделились впечатлениями от выставки. Для газеты. Я подписываюсь ЮМ. Может быть, приходилось читать?

- Так, так, - с предельной серьезностью отозвался Рагозин. - Напишите, что, как известный специалист по вопросам искусства, я нахожу выставку исторической вехой в развитии новейшей живописи.

Мерцалов опустил приготовленный блокнот. Пергаментная кожа его лысины тихо поползла на поднятые брови.

- У вас это должно получиться. Вы, как говорится, журналист с острым общественным темпераментом. Ведь это ваша была недавно статейка под названием "Где купить лобзик?..".

Рот Мерцалова раздвинулся еще больше, но глядел он со злостью и оскорбленно.

- То бишь нет, я путаю! - воскликнул Рагозин, вплотную подвинувшись к Мерцалову, и вдруг договорил нетерпимо: - Вы напечатали выдумку о том, что Пастухов распространял революционные прокламации. Вы? Да? А вам известно, что Пастухов сбежал к белым? Нет? Вас надо выгнать раз навсегда из газеты! Вы...

Не досказав, он круто отвернулся и будто сразу забыл о Мерцалове.

Он хотел найти в толпе Павлика, но увидел ту солидную девушку, чем-то напоминавшую амазонку, которая повздорила с ним из-за денег. Он попросил ее подойти к рисункам Ивана Рагозина.

- Знаете этого чудодея?