Михаил Гавлин - Российские предприниматели и меценаты

После смерти императора Мария Строганова, проявив немалую сообразительность и дальновидность, стала посылать богатые дары забытой всеми монастырской затворнице, бывшей царице и первой супруге Петра I – Евдокии Лопухиной. Поэтому, когда на трон взошел Петр II, сын казненного царевича Алексея, подвергший опале всех, кто был близок Петру I, Строгановы ее избежали. В 1728 году Евдокия Лопухина в письме своему внуку, ставшему императором, просила за них: «Поехал к Вам на встречу Александр Строганов, и ты, пожалуй, мой вселюбезнейший внук, будь к нему милостив – того ради, что мать ево ко мне и они очень искательны».

Мария Яковлевна Строганова отличалась благочестием, много жертвовала на церковные нужды. Она закончила строительство церкви в Нижнем Новгороде, воспитывала сирот девушек-дворянок и выдавала их замуж с приданым, приобретенным на собственные средства. На ее деньги в Москве у Тверской заставы были выстроены Триумфальные ворота в честь победы России в Северной войне. Умерла она 9 ноября 1734 года на 57-м году жизни. В память о ней Академия наук издала книгу «Умозрительство душевное». Погребена Мария Яковлевна в Москве при церкви Николая Чудотворца, рядом с мужем.

Трое сыновей Григория Дмитриевича – Александр Григорьевич, Николай Григорьевич и Сергей Григорьевич 6 марта 1722 года были возведены Петром Великим в дворянское баронское достоинство Российской империи «в награду за помощь и труды, и за заслуги предков». По другим сведениям, событие это произошло 30 мая 1722 года по случаю празднования Петром Великим 50-летия своего рождения. До этого баронский титул в России получили лишь А. Остерман и П. Шафиров.

Когда дети Г. Д. Строганова получили звание баронов, они дали обет построить в честь этого события три церкви: Александр – в Великом Устюге, Николай – в Нижнем Новгороде, Сергей – в селе Новое Усолье. Проекты эти вскоре получили свое воплощение.

Сыновья Григория Дмитриевича первыми из строгановского рода поступают на государственную службу и начинают вести образ жизни, присущий новой российской аристократии. Старший из них на первых порах оставался в московском родовом гнезде, а средний и младший братья отправились в столицу, где у Строгановых имелись под застройку дворов несколько участков.

В 1747 году братья произвели раздел всех оставшихся после отца имений и заводов на три равные части. В дальнейшем ранее нераздельное имение их отца также претерпело дробление.

Строганов Александр Григорьевич, старший сын Григория Дмитриевича, в 1720 году ездил в пермские и сольвычегодские вотчины, где в продолжение полугода знакомился с состоянием хозяйства вообще и солеварения в частности. Убедившись в убыточности сольвычегодских промыслов, Александр с согласия матери и младших братьев ликвидировал эти промыслы, остальные же значительно улучшил, построив новые и исправив обветшавшие варницы.

По отзывам современников, А. Г. Строганов был большим благотворителем, человеком добрым и для своего времени весьма образованным. Он знал несколько иностранных языков, много читал и перевел несколько книг, в том числе с французского – «О истине благочестия христианского» Гуго Тропля и с английского – «Потерянный рай» (в переводе назван «Погубленный рай») Мильтона.

На побывавшего в 1722 году в московском доме Александра Строганова иностранца Ф. В. Берхгольца, находившегося в составе свиты голштинского герцога Фридерика во время его визита в Россию, произвели немалое впечатление богатство, щедрость и тонкий художественный вкус хозяина. «Он живет здесь, – писал Берхгольц, – в большом каменном дворце, стоящем на горе, и оттуда такой чудный вид, какого не имеет ни один дом в Москве», гостей ждал «стол, убранный истинно по-царски и с таким вкусом, какого я здесь и не воображал». Во дворце был устроен и своего рода показ русской моды того времени. В зале вдоль стен выстроилось множество красивых девушек в богатых национальных костюмах. В роли манекенщиц выступали, как пояснили гостям, сами вышивальщицы из знаменитых строгановских мастерских. На празднике, устроенном Строгановым в честь высоких иностранных гостей, присутствовало, как отметил Берхгольц, очень мало представителей русской знати. «Войдя в комнату, где должны были танцевать, мы нашли там очень мало дам, и ни одного кавалера». Московское дворянство явно игнорировало купеческого выскочку. «Генерал Ягужинский, которому поручен от императора надзор за ассамблеями, сердился, что общества там мало… сказав молодому Строганову, чтоб тот на другой день доставил ему список всех, кто у него был и кто не был».