Михаил Гавлин - Российские предприниматели и меценаты

Итальянский фаянс из собрания М. П. Боткина

Помимо художественной деятельности Михаил Петрович довольно активно занимался финансово-промышленными вопросами, что, кстати, давало ему значительные средства для занятий коллекционированием. Однако эта сторона его жизни менее известна. Есть лишь сведения, что он возглавлял или был участником нескольких российских торгово-промышленных обществ, членом совета петербургского Международного банка. Семейное коммерческое дело также открывало значительные возможности для занятий коллекционированием. Женитьба Боткина в 1879 году на Екатерине Никитичне Солодовниковой, из богатой купеческой семьи, увеличила эти возможности.

Отзывы о самом М. П. Боткине весьма противоречивы. Это был, несомненно, талантливый, деятельный и широко образованный человек, преданный искусству. Вместе с тем некоторые черты его характера нередко вызывали протест и неприятие у многих его друзей и знакомых из среды художников и меценатов, даже таких, как П. М. Третьяков или И. Н. Крамской. Так, Крамской называл Боткина учеником Игнатия Лойолы (основателя иезуитского ордена в XVI веке. – М. Г.), имея в виду «тайную и некрасивую» роль М. П. Боткина по отношению к П. М. Третьякову в деле приобретения верещагинской коллекции. «Во всей этой дурно построенной махинации, – писал он в письме от 13 апреля 1874 года, – несмотря на то, что эту махинацию устроил ученик Лойолы, больше всего некрасиво положение самого Боткина».

Некоторые исследователи обвиняют М. П. Боткина в непорядочности, в склонности к закулисным интригам, в использовании связей и т. п. «Это был «последний из могикан» старой академии, консервативный и непримиримый ко всем новым явлениям в искусстве, – пишет историк искусства А. П. Банников, давая резкую и вряд ли вполне объективную характеристику личным качествам Боткина. – Происходя из купеческого рода, разбогатевшего на чаеторговле, имея влиятельных родственников (один – известный писатель, другой – личный врач царя), он и себя считал «истинным другом художеств», хотя в душе так и остался торгашом. Приторно ласковый, мелочный и бездарный, спекулируя на своей дружбе с Александром Ивановым, он постоянно интриговал против «Мира искусства», но делал это столь тонко, что не всегда можно было узнать его роль в очередной «невыносимой гадости».

М. П. Боткин с семьей

Автор статьи не скрывает причин своего негативного отношения к М. П. Боткину. На рубеже XIX и XX веков в русском искусстве шла ожесточенная борьба между сторонниками академического и новых направлений, и обе стороны не щадили друг друга. Младший Боткин был воспитан на традициях академического искусства. К тому же он занимал довольно высокое официальное положение в академии и других художественных учреждениях, ко многому обязывающее и побуждающее его часто занимать двойственную позицию, что вызывало особенное неприятие. Столкновения приняли непримиримый характер личных выпадов и взаимных обвинений, когда развернулась борьба вокруг журналов нового направления («Мир искусства», «Старые годы») и художников этого круга. Именно непримиримостью позиций можно объяснить такие, например, слова в адрес М. П. Боткина художника И. Э. Грабаря, характеризовавшего его как «предателя по природе, изменника по страсти, интригана по культуре».

Борьба между разными художественными направлениями в те годы особенно ярко отразилась в истории с организацией большой выставки западноевропейской и русской живописи из частных собраний, подготовленной в конце 1908 года журналом «Старые годы». Выставку предполагалось сделать уникальной по характеру отбора картин для экспозиции. На нее не принимались произведения, экспонировавшиеся где-либо ранее. Генеральным комиссаром выставки являлся барон Н. Н. Врангель, молодой, но уже известный искусствовед, работавший в дворцовом Эрмитаже.

Однако выставка не состоялась в результате конфликта между Врангелем и М. П. Боткиным, курировавшим выставку в качестве вице-председателя Общества поощрения художеств. «Выставка старинных картин» располагалась в залах Общества и была оформлена с большим вкусом. Но еще при размещении картин в здание зачастили комиссии со множеством претензий к проводке освещения. На открытие выставки прибыли великие князья и приглашенные. Но когда «августейшие» зрители отбыли, осмотрев выставку, а публику в залы еще не впускали, М. П. Боткин распорядился погасить свет, сославшись на неисправности электропроводки. «Измученный круглосуточной работой и нервной обстановкой, Врангель в порыве гнева ударил Боткина по лицу. Был вызван полицейский пристав, составлен протокол. Долго провоцируемый конфликт состоялся». Комитет еще надеялся спасти выставку. Но решением градоначальника открытие ее было запрещено. Комитет выставки встал на сторону Врангеля, найдя, что его поступок «был вызван целым рядом совершенно неуместных и явно недоброжелательных действий М. П. Боткина, явно клонившихся к тому, чтобы выставка не была открыта своевременно».