Михаил Гавлин - Российские предприниматели и меценаты

В самом ее начале он стал одним из организаторов и руководителей Георгиевской общины сестер милосердия при главном управлении Общества попечения о раненых и больных воинах. В задачу общины входила подготовка сестер милосердия для ухода за больными и ранеными. В 1874 году при общине по предложению Боткина была открыта школа фельдшериц. Он вообще придавал огромное значение становлению в России женского медицинского профессионального образования. В 1872 году Сергей Петрович стал одним из организаторов первого в России учебного заведения при Медико-хирургической академии, позволяющего женщинам получить высшее медицинское образование, – «Особого курса для образования ученых акушерок» с 4-летним сроком обучения. В 1876 году акушерские курсы были преобразованы в Женские врачебные курсы с 5-летним сроком обучения. В том же году Боткин был избран членом главного управления Общества попечения о раненых и больных воинах.

В этих начинаниях Боткина горячо поддерживала его жена Анастасия Александровна. Однако ранней весной 1875 года Сергея Петровича постигло большое горе. Во время их пребывания с двором в Сан-Ремо его жена скончалась от злокачественного малокровия. Вторично он женился через полтора года на вдове Екатерине Александровне Мордвиновой, урожденной княжне Оболенской. События личной жизни, обязанности придворного врача и вспыхнувшая в 1877 году русско-турецкая война на время прервали его напряженную общественную деятельность.

В мае 1877 года Боткин второй раз в жизни выехал на театр военных действий, теперь уже на Балканы, в Дунайскую армию, «по званию лейб-медика в свите императора». Он провел в армии безвыездно около 7 месяцев, передвигаясь с императорской квартирой. Обязанностью его в качестве лейб-медика царя Александра II было безотлучно находиться при императорской главной квартире, ежедневно (обычно утром и вечером) осматривать царя и в случае возникновения у того каких-либо недомоганий принимать меры к их устранению. Такое положение тяготило Боткина как человека, привыкшего к активной деятельности, что видно из его переписки с женой.

После смерти Боткина вдова издала отдельной книжкой его письма к ней из Болгарии, и «получился как бы дневник, описывающий жизнь в ставке Государя». Этот «дневник» представляет немалый интерес, прекрасно изображая жизнь высших военных кругов во время походов и боев под Плевной. Характеристика С. П. Боткиным военных будней императорской ставки, острые замечания о некоторых участниках этой войны всегда реалистичны и метки. Из писем видно также, что он рвался из ставки в Петербург к научной и врачебной работе, к семье, считая свое пребывание здесь не приносящим большой пользы. Так, Боткин пишет из Болгарии 14 ноября 1877 года: «Мои нервы слишком натянуты за это время, чтобы сносить долее мое тяжелое положение лейб-медика. Обязанность врача мне никогда не может быть тяжела, но она иногда делалась невыносимой в моем положении. В 45 лет лишиться самостоятельности, свободы действий, отчасти свободы мнений, слушать все, видеть все и молчать – все это не только бесполезно, но и вредно не для одного меня, но и в отношении моего медицинского дела».

Много времени, помимо своих прямых обязанностей при особе государя, Боткин уделял работе лечебных походных учреждений. При первой же возможности он посещал «военно-временные» госпитали или лазареты «частной помощи», расположенные поблизости от императорской ставки, помогал советами. «Сегодня опять работал в госпитале, – пишет он в очередном письме жене, – и хорошо понимаю, что эта работа не бесплодная: ведь я не обхожу госпиталь как генерал от медицины, а обхожу как опытный врач, предлагающий услуги товарищам в случаях, где они затрудняются».

Письма Сергея Петровича наполнены и «скорбным, горьким чувством» от тяжелых потерь и неудач русской армии («Под Плевной было очень плохо; наших погибло, говорят, от 5 до 7 тысяч… Турки в Плевне укрепились ужасно») и симпатией к простым «труженикам» войны – рядовым солдатам и полевым армейским офицерам («Люди, живущие в опасности, при некоторых лишениях положительно становятся лучше, нравственнее, добрее»). Сознавая весь ужас войны («Пора, пора кончать с этим ужасом! Неужели еще мало крови, мало несчастья, мало бедствия?»), Боткин, однако, подчеркивает ее глубоко справедливый характер. «Вместе с болью в сердце от грустных дум, – пишет он в одном из писем, – у меня все-таки твердо сидела мысль, что идем на хорошее, святое дело, участвовать в котором своим трудом будет отрадой на значительную часть жизни».