Павел Федоров - Синий Шихан (Роман 1)

Кодар замолчал, он продолжал держать руку девушки в своей руке. Ресницы девушки дрогнули, глаза плотно закрылись.

Скоро она снова уснула и проснулась только под вечер. Попросила карандаш и бумагу, написала отцу и матери коротенькое письмо, богом молила простить ее и не искать. О Родионе даже не упомянула. Ночью им подседлали коней, и Юрген проводил их в отдаленный горный аул.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Получив письмо дочери, Петр Николаевич показал его Родиону. Острый стыд и дикое желание мести овладело Родионом. Затаив в сердце ненависть, он сказал Петру Николаевичу:

- Поедем и разыщем!

- Я один поеду. Тебе ехать незачем, - хмуро ответил Петр Николаевич.

- Она мне жена! Венчанная!

- Ну хорошо: найдем, свяжем, привезем, а дальше что?

Родион молчал. Отдавать свою дочь на издевательства Петр Николаевич не собирался. Он и сам может наказать ее.

Оставаться в доме Буяновых было тягостно. Анна Степановна совсем расхворалась и не вставала с постели. Пьяный Матвей Никитич не давал никому покоя, бродил из комнаты в комнату, ругал сына, свата и всех, кто ему попадался под руку.

Лигостаев собрался ехать с женой домой. Никто их не задерживал, никто не провожал. Только Родион вышел было на крыльцо, но махнул рукой и ушел назад в комнаты. Уложив жену на Маринкину перину, ранним утром Петр Николаевич уехал.

По прибытии в Шиханскую он тотчас же послал за фельдшером, а сам, подседлав Ястреба, поскакал за реку Урал. На месте юрты Кодара лежало мертвое пепелище. Встретившиеся киргизы сообщили, что два дня назад Кодар ночью откочевал в неизвестном направлении. У песчаного ерика, на скотопрогонной тропе, Петр Николаевич встретил всадника. К великому изумлению Лигостаева, это был Тулеген.

- Здравствуй, Петька! - помахивая камчой, крикнул Тулеген. - Я к тебе в гости еду.

- Здравствуй, Тулеген. Мне сказали, что вы откочевали.

- Нашел другое место... Там и травы хорошие, и вода чистая, поглядывая на Петра Николаевича, проговорил Тулеген.

- Травы и тут добрые, а вода еще лучше... Говори, я слушаю, - мрачно сказал Петр Николаевич.

- Твоя дочь тебе поклон шлет и Кодар тоже.

- От вора я поклонов не принимаю; Тулеген-бабай... Говори, где моя дочь?

- Плохие твои слова, Петька... Я старый человек, ты меня можешь убивать, но я тебе правду скажу: Кодар никогда вором не был! Если бы он украл твою дочь, я бы сам его ругал... Дочь твою плохие люди обидели, поэтому она и убежала...

Тулеген рассказал, как мог, о состоянии Маринки в день свадьбы.

- Если ты умный человек, пойми, кто тут виноват?

Лигостаеву трудно было ответить на такой вопрос. Они стояли друг против друга на узкой тропе и напряженно молчали. Головы их коней сблизились... Игривая кобылка Тулегена, вытянув шею, обнюхивала голову Ястреба, пошлепывая губами, пыталась поймать его за ухо. Ястреб тыкался мордой в коротко подстриженную гриву подруги. Лошади хорошо знали друг друга, не раз они стояли вместе у коновязи и паслись в степи, когда Маринка приезжала в аул.

- Почему молчишь? Говори что-нибудь, - почесывая шею кобылицы, сказал Тулеген.

- Мое горе и позор мой словами не прикроешь, Тулеген-бабай... Ты подумай, что про меня скажут люди? - сказал Петр Николаевич и глубоко вздохнул.

- Лошади, видишь, мирно живут... Только люди постоянно, как звери, грызутся... Нас, киргизов и казахов, собаками зовут. А разве я похож на собаку? Твоя дочь это лучше понимает, чем ты, умный человек. За твою дочь я сам умирать лягу. Она не считает нас плохими. А ты говоришь - Кодар вор...

- Ладно, Тулеген, не говори так. Мне ведь тяжко... Что она еще велела передать?

- Велела сказать, что жив и здоров.

- Где она? Далеко ли?

- День езды, а ночью там будешь.

- Поедем, дорогу покажешь, - решительно подтягивая поводья, сказал Петр Николаевич.

- Что ж, можно поехать, - переваливаясь на седле, в раздумье проговорил Тулеген. - Ежели дочь забирать хочешь, она, наверно, не поедет. Драться будешь, не дадим драться... У нас в степи свой закон, сам знаешь.

- Уж очень скоро вы подчинили дочь мою степному закону... По нашему закону и по вашему корану жена должна жить у своего мужа!

- Ежели захотят приехать начальники, то мы еще дальше откочуем... Не сердись. Когда птицу прогнали из одного гнезда, она ищет себе другое. Значит, Марьямку посадили в плохое гнездо, раз она улетела. Поехали!

Бодро вскидывая головы, кони рысью пошли сначала краем ерика, а потом степью. Под конскими ногами звонко шелестел сухой ковыль, в густой некоси пряталась едва заметная узенькая тропка. Пугая коней, стайками перелетали перепелки, ныряли в траву высокозадые, тонконогие тушканчики, наводившие на Петра тоску своим уродством и трусливо прижатыми ушками.