Ф Архенгольц: История флибустьеров

Ожерон составил план завоевания Сан-Доминго, но французское правительство, все еще не постигая цены этого острова, оставило предложение губернатора без внимания. Однако патриот, губернатор не унывал и пожертвовал на это предприятие всем своим имуществом. Он ежегодно выписывал из Франции на свой счет по триста человек, а так как война с Англией все еще продолжалась, то он намеревался завоевать и Ямайку, и успех этого предприятия не был подвержен почти никакому сомнению. Собранные войска уже были готовы к отплытию; ожидали только пороха.

Другой план Ожерона не имел лучшего успеха при дворе. Он хотел основать во Флориде колонию, чтобы владычествовать над Багамским проливом и овладеть торговлею испанцев; для этого просил он только доходов с острова Тортуги. Французское правительство не согласилось на это, хотя в то время во главе его стоял знаменитый Кольбер — муж, которому Франция обязана за процветание своих фабрик и мануфактур в XVII столетии и который в этом отношении сделался благотворителем народа. Но в отношении колоний, мореходства и всемирной торговли он не возвышался над понятиями своего века. Великий ум его, как вообще умы всех французов при Людовике XIV, превозносимый до небес современниками, при критическом освещении понижается до обыкновенной степени. Кольбер считал дела островов и колоний предметами слишком ничтожными, чтобы правительство занималось ими серьезно, и едва-едва достойными обратить на себя внимание торговых обществ. Правилом его было, что последние, имея привилегии, сумеют соблюсти свои пользы, из чего само собою возникнут выгоды национальные. Поэтому во Франции смотрели спокойно на то, что англичане селились в той самой части Флориды, которую Ожерон предлагал занять для поселения, и по имени короля Карла II назвали ее Каролиною, хотя, по причине двух прежних поселений французов, эта страна долго еще после носила название французской Флориды.

При этом недостатке в подкреплении Ожерон делал все, что было в его силах, и старался размножить по крайней мере на северном и западном берегах Сан-Доминго французские поселения. Вследствие приглашения его явились сюда опять буканьеры и занялись прежним ремеслом своим. Они же послужили защитниками этой части острова.

В 1670 году вспыхнуло здесь формальное возмущение, произведенное притеснениями торгового общества. Так как кроткие меры Ожерона не подействовали, то он был принужден приняться за более сильные. Но это привело только к тому, что он лишился любви колонистов. На помощь ему прибыли военные корабли, но и те после нескольких сражений должны были удалиться, не усмирив бунтовщиков. Наконец возмущение утихло само собою, когда колонисты увидели, что в продолжение его не приходили купеческие корабли, и разочли, что дальнейшая вражда с Францией причинит им еще другие убытки. Условиями покорности, на которые охотно согласился беспомощный губернатор, были: всеобщее прощение и позволение, чтобы все французские корабли свободно торговали на берегах Сан-Доминго и Тортуги, внося за это в пользу компании пять процентов. Только небольшая толпа под начальством француза Лимузена не хотела покориться. Ожерон в сопровождении духовника и палача сам отправился к Лимузену, нашел его спящим в хижине и тотчас повесил. Эта решительная мера совершенно прекратила возмущение, тем более, что врагам покоя представились другие занятия, ибо когда в 1672 году возгорелась война между Францией и Голландией, обещавшая богатую добычу, то многие поселенцы присоединились к флибустьерам. Вскоре потом началась война и с Испанией, и Ожерон был уверен, что при малейшей помощи правительства овладеет всем островом Сан-Доминго. Для этого он сам отправился в Европу, но в Париж приехал уже больной и скоро умер. При всех средствах к обогащению он остался бедным и не оставил своим наследникам ничего, кроме справедливейшего требования: возвращения правительством собственных денег, им издержанных, которых, однако же, они никогда не получили.

Непосредственные преемники Ожерона в звании губернатора, Пуанси и Кюсси, во многом одобряли его распоряжения и оставались верными его системе: обходиться осторожно с флибустьерами и употреблять их на пользу Франции. Многие подвиги их, может быть, большее число, подкреплялись и поддерживались одобрением губернаторов: флибустьеры были уверены, что в случае несчастия найдут верные убежища.

Еще до насильственного соединения буканьеров с флибустьерами, о причинах которого мы говорили в первой главе, люди эти, связуемые взаимными нуждами, считали себя друзьями, а как и те и другие были заклятыми врагами испанцев — союзниками. Нужда в самом начале образовала этот союз; так как многие необходимые для их ремесла предметы привозились извне, то это причиняло множество неудобств. Этому недостатку пособили тем, что те буканьеры, которые не очень любили охоту, принялись за мореходство и сами стали ездить за своими потребностями. Сначала торговля производилась меною, но так как часто недоставало предметов для мены, а подчас они не находили сбыта, то торговцы нередко позволяли себе насильство. Это очень естественно повело к морскому разбою, который флибустьеры вели сначала в малом виде, но впоследствии они расширили его пределы и сделали его, так сказать, систематическим.