Анатолий Уткин - Вызов Запада и ответ России

Преувеличиваем ли мы конфликт иосифлян с нестяжателями, сказать определенно трудно. Мог ли стать Нил Сорский русским Лютером? Перевод Библии на разговорный русский язык, как представляется, не имел бы того взрывного эффекта, который он имел на Западе. Мы можем только отметить то обстоятельство, что «приватизация» отношения с Богом, возведение трудолюбия в показатель божьей благодати в ходе религиозного кризиса XV века не осуществились. Покровитель нестяжателей царь Иван Третий уже терял физические силы и решающий для нестяжателей церковный собор 1503 года не привел к их возобладанию в клире. Победа иосифлян и поражение нестяжателей, возможно, повели Россию в сторону от индивидуализма, укрепили в ней коллективистские начала — в религии, где требовался посредник-пастырь; в крестьянской экономике, где община, а не частный собственник, была производительной единицей; в политике, где власть была делегирована монарху и осуществлялась не с персонального согласия подданных, так и не ставших гражданами. То был один из важных перекрестков русской истории и Россия избрала путь, который явно не вел к сближению со стереотипами нарождающегося западного образа жизни, западного мышления.

Вторая (после «медицинской») волна западного влияния начинает проникать посредством дипломатических каналов через главный центр контактов с Западом — Указ внешних сношений, будущее русское министерство иностранных дел. Первый руководитель официально признанного внешнеполитического ведомства Федор Курицын прибыл для службы царю Ивану Третьему из западных земель. Этого русского дипломата можно назвать первым активным переносчиком западной культуры и обычаев в Россию. В Москве начинает складываться кружок поклонников Запада, неформальным лидером которого был боярин Федор Иванович Карпов, интересовавшийся астрономией и выступивший за объединение христианских церквей. Первым, небольшим еще «островом Запада» в Москве становится дипломатическая колония. Здесь датский переводчик в начале семнадцатого века перевел с латинского на русский трактат «О высшей философской алхимии». Затем был переведен капитальный труд Реймонда Лалли «О всеобщей науке». Первые же переводы на русский язык красноречиво говорят о пристрастии русских к отвлеченным идеям. Особенно популярными в узком кругу первых знакомых с западными идеями русских становятся труды по астрологии. Красноречивым фактом является то, что первые студенты, посланные в начале шестнадцатого века в Англию, сразу же направились для прохождения учебного курса не к титанам механических наук, а к кембриджскому астрологу Джону Ди.

Отражает ли это сложившийся менталитет русского народа? Почему японцев интересовали технические достижения причаливших к их берегам западноевропейцев, а русских — некие трансцендентальные истины? Отметим пока только очевидное желание любознательных русских узнать «самое главное», одним махом разрубить гордиев узел жизни, найти сразу верный ответ (а не перепробовать все), веру в миг, удачу, случай, а не в каждодневные планомерные усилия. Как иначе объяснить, что на этой первой встрече двух миров лучших русских интересовали две науки — алхимия и астрология, и лишь потом (и косвенно) механика, инженерное дело, физика и химия, кораблестроение и строительство?

Нет сомнения в том, что знакомство с западными людьми расширило горизонты русских людей. Русский мир начинает знакомиться с прикладной наукой, с механической наукой Запада шестнадцатого века. Это безусловно вносит в русское сознание новый элемент: окружающий мир познаваем, его познание увеличивает власть человека над жесткой природой.

В начале XVI века политическая и психологическая обстановка в столице Руси начинает больше благоприятствовать знакомству двух регионов. Наследовавший Ивану Третьему царь Василий Третий был воспитан своей матерью Софией, как признают позднейшие историки, «в западной манере».

Предметом размышлений становится раскол христианского мира. Василия Третьего очевидным образом волновало религиозное размежевание Европы. Это был первый русский государь, открыто благоволивший идее сближения с Западом. Василий Третий считал возможным для себя обсуждать то, что еще недавно виделось ересью — возможность объединения русской и западный церквей. Он привлек к себе на службу литовцев, побывавших на Западе. Насколько далеко готов был идти в своих западных симпатиях царь Василий — неизвестно, но уже тот малый факт, что он сбрил бороду, был для Москвы поразительным жестом, выражением неведомого для нее нового влияния. Прозападные симпатии Василия Третьего были подчеркнуты женитьбой на Елене Глинской, происходившей из семьи, известной своими контактами с Западом. Дядя Елены Михаил Львович Глинский долгое время служил в войсках Альберта Саксонского и императора Максимилиана Первого. Он был обращен в католицизм и знал несколько западных языков. После женитьбы дочери этот западник занимал при Василии Третьем несколько важных государственных постов.