Гвидо Препарата -

Если обобщить, то можно сказать, что суть всей этой не­скончаемой дипломатической эквилибристики заключалась в неразрешенном немецком комплексе политической неполно­ценности по отношению к Британии: император Вильгельм, внук королевы Виктории, Бисмарк, адмирал Тирпиц, будущий отец германского военно-морского флота, и масса других гер­манских аристократов бегло говорили по-английски и имели такое же образование, как английские джентльмены: тяга нем­цев к Британии, очарование ее умением властвовать были весь­ма и весьма сильны. Но Германская империя была тем не менее вылеплена из совершенно другого теста: она желала владеть та­кой же политической мудростью лишь для того, чтобы быть ус­лышанной. И она пыталась это сделать — всеми доступными ей средствами, которых оказалось много, как в этом убедились со­юзники два десятилетия спустя, но все же недостаточно для по­беды.

После Бисмарка, вместе с восшествием на престол Вильгель­ма II, в Германии был провозглашен neuer Kurs, и этот новый курс, который в действительности был не чем иным, как про­должением старого, рельефно очертил старую ориентацию и раскрыл смутную среднесрочную цель: коротко говоря — анта­гонизм с Британией, противостояние, разрешаемое мелкими морскими столкновениями, смелая дипломатия, а также непри­крытая торговая и технологическая война.

В мощном потоке научной и учебной литературы, посвящен­ной Второму рейху и Grunderzeit (эпохе основания германской имперской гегемонии в конце девятнадцатого века), ощущается стремление представить Вильгельма II инфантильным фигля­ром и мелким капризным деспотом; многие его катастрофиче­ские решения и поступки приписывали невротическому стыду кайзера за высохшую и атрофированную левую руку. Оставив в стороне эти дешевые квазипсихологические объяснения, ко­торые, слава богу, выходят ныне из моды, стоит по этому пово­ду заметить, что разрушительные тенденции германского ново­го курса были не чем иным, как тревожным признаком сползания к распаду. Как сказал недавно один немецкий исто­рик, Вильгельм II не был творцом германского высокомерия, но лишь самым заметным его носителем (11).

Таким образом, к концу девятнадцатого века в том, что каса­лось экономики, Германия и Америка буквально дышали в заты­лок Британии. Но понимание этого факта британцами отнюдь не исчерпывало дела. Америка говорила на вполне сносном ан­глийском, могла быть «либеральной» и, что самое важное, была, как и сама Британия, островом. Америка не могла представлять угрозы. Немецкий язык настолько же далек от английского, на­сколько близок Вильгельмсхафен к Дувру. Германия была ря­дом, на континенте. Но было кое-что еще.

Морские столкновения...

К концу девятнадцатого века стало совершенно очевидно, что Вильгельм II изо всех сил стремится создать мощный им­перский военный флот. В самой Германии несколько насторо­жились космополиты — социалисты и либералы, — и это было естественно, так как такие действия вели к прямой конфронта­ции с Британией. Но недовольны были и консервативные агра­рии: мощный флот означал открытую торговлю и усиление на­логового пресса. Империя успокоила класс землевладельцев — так называемых юнкеров*

* Имеется в виду земельная аристократия, которая правит, опираясь на бастион земледельческого класса. Слово «юнкер» происходит от древ­неверхненемецкого слова Juncherro — «молодой господин».

— протекционистскими тарифами и принялась наращивать свои военно-морские усилия, востор­женно встреченные подавляющим большинством общества — либералами, католиками, пангерманистами, богатыми собст­венниками и не столь богатыми социалистами из низших слоев общества, короче говоря, всеми, кто в той или иной форме был «националистом»: в то время считалось просто неприличным не испытывать частицы коллективной гордости за столь пора­зительные достижения молодой империи.

Пропаганда, массовые уличные собрания в ответ на германский ура-патриотизм, взвинчивание патриотической лихорадки среди простых британцев, скармливание им порций священной ненависти стали обычным делом для британского правительст­ва и зависимых от него печатных органов: при необходимости этой лихорадкой можно было воспользоваться без всяких допол­нительных усилий (12). Но проникновение Германии в воды Северного моря, а оттуда легкопредсказуемый выход немецкого флота на мировые морские коммуникации — все это вызвало в Британии, мягко говоря, серьезную озабоченность. На этот раз рейх зашел слишком далеко. Он замахнулся на святая святых британского имперского правления, на священный военно-мор­ской флот Британии, на королевский флот, который был инст­рументом всех завоеваний Великобритании с профетических елизаветинских времен, с дней Джона Ди — астролога, картографа, оккультиста и придворного разведчика королевы.