А Крупенников - Буг в огне [Сборник]

Скоро поступила команда на посадку. И вот мы уже в полете. На этот раз самолет благополучно пересек линию фронта. Когда далеко внизу медленно проплыли назад пунктиры огневых вспышек, мы снова стали волноваться. Теперь уже в предвидении высадки и перехода в брестские леса. Но Сергея Ивановича больше всего беспокоило не это. Ведь многие из нас уже не раз бывали в тылу врага.

— Главное, товарищи, нам нужно в короткий срок суметь подчинить все отряды и группы, — в который раз высказывает Сикорский затаенную мысль, — добиться централизации управления всем партизанским движением в области. Это придаст движению силу и уверенность, позволит наносить еще более чувствительные удары по оккупантам.

— По-моему, не найдется таких, кто бы не понимал всей важности этого дела, — высказал кто-то предположение.

— Всякое может быть, — уклонился от ответа Сикорский.

Я думал о молодых энтузиастах, о тех, кого узнал и успел полюбить за короткие предвоенные месяцы. Знал, что и в трудные дни борьбы с оккупантами они не остались в стороне. Как-то теперь встретимся…

Подавляющее большинство партизанских отрядов и групп с радостью восприняли весть о прибытии подпольного обкома партии. В течение мая — июня все они были подчинены штабу Брестского соединения. Но нашлись и такие, кто не понимал важности централизации руководства всем партизанским движением, а некоторые не хотели встречи с представителями штаба, боясь проникновения в отряд вражеских лазутчиков. Так произошло с отрядом, во главе которого стояли отважные ребята Василий Постовалов и Виктор Бойко по кличке «Виктор Сумской». Постовалов перед войной служил, кажется, в одной из частей крепости.

Однажды меня вызвали к командиру соединения. У него в землянке сидел и комиссар — Сергей Егорович Егоров.

— Послушай, Федор, ты до войны знал Бойко? — спросил Сикорский.

— Комиссара отряда?

— Да.

— Был у нас член обкома комсомола Бойко, политрук — хороший парень. Если тот — знаю.

— Как будто тот, — говорит комиссар. — Надо тебе идти. Чудят ребята. Никого не допускают. Тебя узнают, поможешь с ними договориться.

Отряд располагался в районе Борщи, Плянта. Путь не дальний и не близкий, если считать партизанскими верстами. Взяв с собой связного, пошел. На опушке леса, в котором стоял отряд, нас неожиданно остановили.

— Стой, кто идет?

Откуда окрик — не пойму. «Хорошо, думаю, несут службу, черти», а вслух говорю:

— Мне к командиру отряда. Я по поручению штаба соединения.

— Если к командиру — сдать оружие, — отвечают из кустов.

Что делать? Лихорадочно соображаю. Сдать оружие — рискованно, но и не сдавать — сразу идти на обострение, значит, наверняка не выполнить задание.

— Ну ладно, — тихо говорю своему связному, — была не была — сдаем.

И вот мы под «конвоем», безоружные. Партизаны ведут нас в штаб отряда.

Приходим. В глаза бросается порядок, подтянутость. Чувствуется, что это дисциплинированное, по-настоящему боевое подразделение. «Конвоиры» вводят нас в домик. В нем — двое. В одном из них сразу узнаю Бойко, но вида не подаю. Пока разглядываю хозяев, провожатый докладывает:

— Товарищ командир, двоих неизвестных задержали, говорят, из какого-то соединения, к вам.

— Что еще за соединение, — недовольно говорит тот, к кому обращаются. — Знать не знаем и знать не хотим.

— Здравствуйте, товарищи, — пропускаю реплику мимо ушей и представляюсь: — Федор Сергеевич! Пришел побеседовать, посмотреть, как живете.

— Живем нормально, — все так же недовольно бросает командир. Бойко внимательно смотрит на меня, молчит.

— Вот принес вам свежую газету почитать, — достаю номер «Правды», свежий по нашим партизанским понятиям: газета была не меньше двухнедельной давности.

Постовалов и Бойко оживились. Бойко не взял, а буквально выхватил у меня газету. Быстро и внимательно осмотрел ее всю, даже понюхал. И тут я увидел, что на глазах у него навернулись слезы.

— Вася, а ведь газета и впрямь наша.

Командир берет газету. Вначале с сомнением, словно нехотя, вертит в руках, потом впивается в нее глазами и читает, читает все подряд. Бойко все так же смотрит на меня, молчит. Молчу и я, пусть, думаю, перебродят.

И тут Бойко не выдерживает.

— Слушай! — восклицает он, хлопая меня по плечу. — Так ты же Ромма — Ромма Федор Дмитриевич, а почему Федор Сергеевич?

— Наивный вопрос, почему ты Сумской? — не даю ему опомниться.

— Тьфу ты, черт! — выругался Бойко. — Ну конечно! Вася, — обращается он к своему командиру. — Верни им оружие. Это же наши. Ромма был секретарем райкома комсомола в Бресте, я его как облупленного знаю.