Николай Суханов - Записки о революции

Но одно из юнкерских училищ, Владимирское, оказало упорное сопротивление. Пальба с обеих сторон шла из ружей и пулеметов. Затем осаждавшие получили на подмогу несколько пушек. Стороны ожесточились, и дело окончилось большим кровопролитием. Убитыми и ранеными обе стороны потеряли до 200 человек… Юнкеров разоружали, частью избивали и тащили по тюрьмам. Петербургские рабочие получили боевое крещение и вкусили крови в еще невиданных размерах.

Штаб «Комитета спасения» выпустил еще бюллетень. Там говорилось: «…бойня, начатая в Петрограде, – подлинная гибель революции. Во имя свободы, земли, мира сплачивайтесь вокруг „Комитета спасения“… С войсками, идущими к Петрограду, идет председатель ЦК партии эсеров, член ЦИК и почетный председатель крестьянского всероссийского Совета В. М. Чернов…» Очень любопытно! Фактически работая на царских генералов, официально – на Временное правительство, организаторы восстания не смели сунуться к массам ни с теми, ни с другими. Они недостойно прятались за свою собственную оппозицию.

Но штаб «Комитета спасения» недолго усидел в инженерном училище. Его стали оцеплять, и все штатские вместе с Полковниковым поспешили заблаговременно ретироваться. Остались одни жертвы авантюры, несчастные юнкера. Начался обстрел, юнкера сдались и были арестованы.

До вечера держалась только телефонная станция. В течение дня делалось много попыток к ее очищению. Юнкера открывали огонь из винтовок и броневика. Только около восьми часов вечера начался штурм большими силами матросов и рабочих. Стреляли ожесточенно. Юнкера частью прорвались, частью бежали переодетые через соседние дома. Броневик также было прорвался, но неподалеку испортился и был захвачен. Убито и ранено здесь было около 20 человек.

Так началось и кончилось в Петербурге предприятие «Комитета спасения».

Вот это – не в пример восстанию большевиков – был заговор . Он был учинен чисто конспиративным путем – без всякого участия масс, против их воли, без их ведома, у них за спиной. Это был заговор. И это был заговор контрреволюционный, корниловский не только по возможным последствиям, но и по самому существу. Это был заговор, устроенный кучкой обанкротившихся политиканов, против законного Петербургского Совета, против законного Всероссийского съезда, против подавляющего большинства народных масс, в котором они сами были так же неприметны, как в океане щепки и обломки разбитого бурей корабля.

Эти политиканы устроили заговор против полномочных выразителей воли демократии, устроили потому, что оказались в меньшинстве, устроили потому, что им глубоко не нравились Петербургский Совет и Всероссийский съезд. Что же делать? Других сейчас у революции не было. Политиканы это видели и устроили кровавый заговор против революции.

Было время, когда Петербургский Совет и Всероссийский съезд были, напротив, вполне по душе нынешним заговорщикам и повиновались им. Тогда в роли заговорщиков приходилось выступать нынешней «октябрьской» власти. И вы помните, сколько было обвинений, негодования, крика и слез по поводу нарушения воли демократии! Сколько было презрения к заговорщикам! Но разве тогда – 10 июня и 4 июля – было что-нибудь похожее на нынешний классический контрреволюционный заговор? Тогда была брандмейстерская, анархо-бланкистская тактика – не больше. Но это была тактика огромной массовой партии, имевшей за собой петербургский пролетариат и производившей свои покушения именно его силами . А сейчас? Сейчас это закулисный сговор отставных советских столпов и отставных штабных агентов кадетско-корниловской коалиции, обрекающих на заклание несколько сотен буржуазных юнцов ради реставрации буржуазной диктатуры. Великолепная картина! Достойные цели и средства старых революционеров и социалистов!

Июльское покушение имело свои последствия – и мы знаем какие. Заговор 29 октября тоже имел свои последствия. Я утверждаю: только теперь, после этой кровавой авантюры, окончательно окрепло настроение сторонников октябрьского переворота . Это я видел воочию, и это подтверждали очевидцы.

– А, так вы так?! – сказали рабочие районы и подтянулись, напряглись, ощетинились на врага. Классовый инстинкт тут сделал свое дело. От колебаний, от созерцательности, от расхлябанности почти ничего не осталось в какие-нибудь сутки. Теперь знали твердо: надо защищать свое дело от буржуазии. И авангард петербургского пролетариата стал, без фраз и без преувеличения, рваться в бой. Достаточно было посмотреть на улицах отряды обучавшихся красноармейцев, чтобы увидеть перелом, созданный воскресеньем 29 октября. Смешные, небрежные, неуклюжие толпы равнодушных людей с винтовками превращались в стальные рабочие батальоны. Они знали, что сейчас пойдут делать важное дело, и сознательно, серьезно готовились к кровавой жертве.