Альберт Вандаль - Второй брак Наполеона. Упадок союза

Нельзя сказать, чтобы Наполеон относился безразлично к подобным речам, но все-таки они не обладали даром изменить его решения. Он не допускал, чтобы побежденный мог дешево отделаться; он даже начинал находить, что в Дотисе слишком долго не решаются признать в принципе необходимость большой жертвы. Его желанием было, чтобы переговоры, хотя и медленным шагом, но шли к этой цели; на деле же они не подвигались ни на йоту. Такая неподвижность, превосходя желания императора, раздражала его. Он находил, что Шампаньи туго разбирается в игре противников и слишком медленно разузнает, до чего может идти их уступчивость. Он упрекал министра в недостатке чутья и проницательности. [179]Наконец, чтобы дать толчок переговорам, он согласился кинуть туда несколько названий городов и провинций и то не сразу, заставляя вытягивать из себя слова и держась очень далеко от Галиции. 24 августа он приказал потребовать Зальцбург и линию реки Энс; 29-го – крупный кусок со стороны Италии, – все, что еще оставалось у Австрии на берегах Адриатического моря. Вместе с тем, считая, что почва в Петербурге должна быть уже в достаточной степени подготовлена, он приказал написать герцогу Виченцы, чтобы он стал на более определенную почву и формально приступил к вопросу о Галиции на основе, которая была ему указана. “Отправьте это письмо немедленно, – приказал он Шампаньи, – я нахожу это дело спешным” [180]. По его мнению, необходимо было как можно скорее добиться согласия царя на предполагаемую сделку и, развязав себе таким образом руки, получить возможность идти вперед в переговорах с Австрией. Впрочем, Наполеон надеется, что в ближайшие дни письмо Коленкура, в котором тот даст ему отчет о том, как относятся в Петербурге к высказываемым послом лично от себя мыслям о разделе Галиции, – или послание от царя, или же какое-нибудь другое указание или симптом, обнаружив желания России, дадут ему возможность устранить неизвестную величину, от которой зависит решение задачи.

1 сентября вечером приехал в Вену флигель-адъютант царя. Это был полковник Чернышев, который был при Наполеоне во время битв при Ваграме. Он привез письма от своего государя, одно – императору французов, другое – австрийскому императору. Вручив первое, он должен был поехать в Дотис и вручить второе; затем, вернувшись в Шенбруннен, поступить в распоряжение Наполеона. Это был не уполномоченный для переговоров, даже не парламентер: это был, но выражению Александра, “гонец” [181], назначением которого было облегчить переписку между государями Франции и России.

Наполеон принял Чернышева на другой день по его приезде, в семь часов утра, и, видимо, был доволен, что опять видит его. Это был человек уже знакомый. Между ним и офицерами нашего главного штаба установились во время похода на биваках товарищеские и братские отношения. Наполеон думал, что, может быть, благодаря этому, удастся получить от него какие-нибудь сведения. Он принял его хорошо, засыпал вопросами об императоре Александре, заботливо осведомлялся о нем и поспешно взял письмо. Оно было написано в следующих выражениях:

“Мой Брат… возможность мира доставляет мне истинное удовольствие. Мои интересы в руках Вашего Величества; мне приятно вполне довериться вашей дружбе ко мне. Вы можете дать мне неоспоримое доказательство таковой, если вспомните, что я вам часто повторял в Тильзите и в Эрфурте об интересах России по отношению к делам бывшей Польши, равно как и то, что я неоднократно поручал вашему посланнику передать вам от моего имени. Я ссылаюсь на содержание его депеши, составленной на основании моих бесед с ним, если только он был точен в своих донесениях. Ваше Величество отдадите мне справедливость, что, начиная войну против Австрии, я ничего не выговорил себе заранее; что, начав эту войну, я имел на руках уже четыре, из которых две были следствием моего союза с вами. Величайшее мое желание состоит в том, чтобы было устранено все, что могло бы повредить нашему союзу, дабы он мог все более укрепляться. Повторяю Вашему Величеству, что мне приятно, при столь важном случае, вполне рассчитывать на вашу дружбу ко мне. Ваше Величество видит, что я предоставляю вам полную свободу и вполне полагаюсь на вас. Я имею право надеяться, что и вы ко мне отнесетесь точно так же. Я поручаю предъявителю сего письма передать другое письмо австрийскому императору. Затем он вернется к вам и будет ждать приказаний Вашего Величества” [182].